Берден вернулся почти в шесть.
— Боже, как долго.
— Они с Найтингейлом куда-то уехали. Полагаю, на пикник. Пришлось ждать их возвращения.
— Катье вспомнила адрес на посылках?
— Она говорит, что относила на почту только те посылки, которые хозяйка отправляла в Голландию, за исключением минувшего вторника, дня, когда убили миссис Найтингейл. В тот раз посылок было две, в Голландию для ее матери и еще одна. На адрес девушка даже не взглянула.
Вексфорд пожал плечами.
— Попытка не пытка, Майк. Извини, что испортил тебе воскресенье. Или все-таки пытка, а?
— Найтингейл все время был рядом.
— Из твоих уст это прозвучало так, будто он медсестра в кабинете врача. Ладно, теперь я сам собираюсь в Майфлит — еще раз осмотреть тот лес и, возможно, побеседовать с миссис Кэнтрип. А тебе советую идти домой. С телефонными звонками они тут сами разберутся.
«На это может потребоваться не один день и даже не одна неделя, но в конце концов Туи найдут. И тогда, — думал старший инспектор, проезжая мимо Королевской школы, — он заговорит». Туи будет сидеть в кабинете Вексфорда и смотреть через окно на бледно-голубое небо, как сотни беспринципных негодяев до него, но, в отличие от них, у Туи не будет причин держать язык за зубами. Его ждет длительное заключение, независимо от того, заговорит он или будет молчать. Возможно, Туи даже обрадуется возможности отомстить мертвой женщине и ее семье, поскольку денег из этого источника ему уже не дождаться.
Что он расскажет? Что любовь Виллерса к своему зятю была из той категории, которую не одобряет погрязшее в предрассудках общество? Что у Элизабет были любовники, годившиеся ей в сыновья? Или что много лет назад Виллерс и Элизабет были соучастниками какого-то преступления?
Вексфорд вдруг вспомнил о разбомбленном доме, где погибли их родители. Тогда они были всего лишь детьми, но всем известно, что дети способны на убийство… Два человека, погребенные под развалинами, но еще живые, родители, которые могли мешать тщеславным замыслам детей. Виллерс явно выиграл от их смерти, чего не скажешь о его сестре. Может, ключ к разгадке кроется в этом?
Туи должен знать. Вексфорду было неприятно сознавать, что Туи единственный из живых людей знает тайну и что он надежно спрятался вместе с ней. Может потребоваться не один день или даже не одна неделя…
В Майфлит. Церковные колокола в Кластервеле звонили к вечерне, и когда их звук затих у него за спиной, впереди послышался звон восьми колоколов Майфлита, гулкие бронзовые переливы которых разносились в вечернем воздухе.
К парадной двери миссис Кэнтрип была прикреплена записка: «Ушла в церковь. Вернусь в 7.30». «Приглашение ворам», — подумал Вексфорд, разве что за последние десять лет он не мог припомнить в Майфлите ни одной квартирной кражи. Под сенью этих деревьев зрели более серьезные преступления. Когда старший инспектор повернулся, чтобы уйти, о его ноги потерся вынырнувший из цветов рыжий кот.
Вдыхая аромат сосен, которые целый день грелись на солнце, Вексфорд вошел в лес. Он выбрал ту же тропинку, по которой ночью шла Элизабет Найтингейл, и добрался до поляны, где, как предполагал Берден, она встретилась с Туи и… что?
Возможно, Берден опять оказался прав. Эти посылки могли не отправляться почтой, а передаваться из рук в руки. И вряд ли Элизабет носила такие крупные суммы денег в сумочке. В любом случае в ту ночь сумочки у нее не было, только пальто и фонарь… Вексфорд посмотрел на покрытое мхом бревно, на котором сидела Элизабет. На сухой песчаной почве все еще были заметны отпечатки четырех туфель, а также кучки сосновых иголок, собранные двумя парами ног.
Если она действительно встречалась здесь с Туи — возможно, за ними наблюдал Шон, неправильно интерпретировавший цель встречи, — то как сюда добрался шантажист? Из Помфрета через поросший лесом холм? Или по тропинке, которая огибала огороды Майфлита и выходила… Куда? Вексфорд решил выяснить.
Церковные колокола смолкли, и наступила полная тишина. Старший инспектор шел среди ровных, тонких стволов сосен, изредка бросая взгляд на просветы бледного серебристого неба или на сам лес, обступавший его со всех сторон, темный и до высоты человеческого роста такой пустой, что здесь даже не пели птицы, а единственным проявлением жизни были вьющиеся стайки комаров.
Именно из-за комаров Вексфорд с облегчением вздохнул, когда деревья слева от него расступились и выяснилось, что он приближается к ограде участка. Впереди слышалась тихая музыка. Слащавая и сентиментальная, в которой он узнал популярную танцевальную мелодию и которая напомнила ему нежные и слегка эротичные звуки, плывшие к нему из транзистора Катье Доорн. Но стоило ему подумать, как мило и безмятежно звучит эта музыка тихим летним вечером, как она смолкла, сменившись жуткой какофонией, нестройным ревом нескольких саксофонов, синтезаторов, барабанов и электрогитар.
Вексфорд заглянул за ограду и увидел квадратный участок земли, заросший сорняками и заваленный мусором, — задний двор Ловеллов. Из открытого окна кухни тянулся электрический провод, футов пятьдесят, прямо к сараю, из которого доносился этот грохот. Вексфорд слегка попятился, зажимая ладонями уши.
Потом опустил руки. В сарае кто-то разговаривал. Тон и тембр голоса ни с чем спутать невозможно, и акцент тщательно имитируется. Северо-восток США, решил Вексфорд.
Его разбирало любопытство, и он стал слушать.
Обращаясь к невидимой и в действительности несуществующей аудитории как «парни и девушки», Шон Ловелл на бойком профессиональном жаргоне пренебрежительно отозвался о предыдущей композиции, а затем с воодушевлением объявил следующую. Теперь это было звуковое извержение биг-бэнда, еще более нестройное, чем какофония, заставившая Вексфорда зажать уши.
Музыка смолкла. Шон снова заговорил, и по мере того, как до Вексфорда доходил истинный смысл слов юноши, его охватывала острая жалость. «Пожалуй, — подумал он, — нет в мире занятия печальнее, чем подслушивать человека, оставшегося наедине со своими грезами, удовлетворяющего свою тайную и нелепую страсть».
— А теперь… — Голос Шона казался бесплотным. — То, что вы так ждали. Сегодня вы проделали долгий путь, и я обещаю, что вы не будете разочарованы. Вот он, мальчики и девочки. Давайте поприветствуем нашего Шона Ловелла!
Он запел — без аккомпанемента. Вексфорд ушел, двигаясь очень осторожно и тихо для такого крупного человека; ни одна ветка не хрустнула у него под ногами на усыпанной сосновыми иглами земле.
Теперь он знал, чем занимался Шон в тот вечер, чем занимался каждый вечер и, возможно, будет заниматься еще не один год, пока его не подцепит какая-нибудь девчонка, которая покажет, как умирают грезы, и объяснит, что жизнь возделывает лишь сады богачей.
Глава 15
Вексфорд так устал, что заснул, едва коснувшись головой подушки. Подобно большинству людей, достигших той жизненной поры, когда средний возраст подходит к концу, а старость еще не наступила, он все хуже и хуже спал по ночам. Много лет назад, еще в молодости, у него выработалась разумная привычка ночью освобождать свой мозг от тревог и забот дня и переключать мысли на домашние дела и приятные воспоминания. Но подсознание было ему неподвластно, и дневные тревоги часто проявляли себя в виде снов.
