Книга Мама для Ромашки - Анна Мишина

Выходные выдаются на редкость отвратительными.

Я, как и планировала, еду в сервис, но не могу собраться с мыслями. Все инструменты то и дело валятся из рук, а голова просто не соображает, что делать. Доходит до того, что почти полчаса стою и бесцельно пялюсь под капот новенького BMW, пока появившийся в гараже механик Леша не напоминает, что вообще-то клиент попросил подкачать колеса. В общем, смех да и только.

Сердце болит. По-настоящему. Ноет, и такое ощущение, что нет-нет да замирает, устав биться через силу. Так больно и невыносимо тяжело мне не было никогда. А самое обидное, что, не появись я у Беркутова, как скоро бы узнала, что он нашел другую? И кто она? Судя по всему, биологическая мать Ромашки. Господи, как наивно я попалась на его крючок. Дура, Лиса. Безмозглая и наивная дура.

Понедельник начинается с целого вороха косметики и жалких попыток закрасить румянами и тональником бледность на лице и не сходящие от постоянных слез синяки под глазами. Мама видит, что со мной что-то не так, но с вопросами не лезет. Пока. И на этом ей спасибо. Хотя, честно говоря, думаю, она догадывается, в чем причина такого моего состояния.

На работу еду не на байке, а на такси. На самом деле от недосыпа и испорченного аппетита в теле поселилась постоянная слабость, и я боюсь садиться за руль своего железного коня, чтобы, не дай бог, не влипнуть в неприятности. Как бы ни было отвратительно на душе — жить еще хочется. Да и диплом никто не отменял.

До конца практики остается две недели. Четырнадцать дней, которые нужно пережить.

В офисе закрываюсь в своем кабинете и до обеда даже не высовываю нос. Двери в приемную то и дело открываются, закрываются, слышен топот ног, у Беркутова сегодня, как никогда, многолюдно.

В обед я никуда не иду, но зато могу с чистой совестью уйти с работы на час раньше.

Выхожу из кабинета, и спускаюсь на парковку. Чувствую себя, как ёжик в тумане: иду, а куда — не знаю. Совершенно запамятовав, что вообще-то я сегодня на своих двоих, выругалась себе под нос и уже хотела направиться на остановку, когда дверь открывается, и в моем поле зрения появляется довольный и улыбчивый Левашов.

— Алиса, привет! Сегодня что-то раза три мимо твоего кабинета пробегал, да так и не зашел поздороваться.

— Здравствуйте, Марат Сергеевич, — киваю и вымучиваю из себя улыбку.

— Ты домой?

— Домой.

— Ты на машине?

— На автобусе, — выдаю односложные и сухие ответы.

— Так давай я тебя довезу, — машет головой мужчина и щелкает брелоком, — я все равно еду в твоем направлении.

— Откуда вы знаете мой адрес? — удивленно смотрю на Левашова, но тот лишь жмет плечами и проходит к своей новенькой дорогой Audi, закидывает портфель и пиджак на заднее сидение.

— Отдел кадров со мной соседствует. А я люблю гонять чаи, — подмигивает мужчина, услужливо открывая для меня дверь. Что-то он сегодня само очарование, болтлив, как никогда. — Садись.

Как-то на ум неожиданно приходит другой джип и другой водитель, который также изображал джентльмена… да уж.

— Нет, спасибо, — пячусь назад, к дверям. — Я, пожалуй, прогуляюсь и…

— В дождь? — недоверчиво косится Марат Сергеевич, — я, конечно, все понимаю, но я же не маньяк какой-то. Да и погода точно не располагает к пешим прогулкам.

— Авт…

— В автобусе сейчас толпы разъезжающихся офисных работников. Так что, прошу, — машет рукой мужчина и замирает в ожидании моего ответа.

Только хочу сказать уверенное “нет”, когда слышу, как за спиной хлопает дверь. По спине пробегает холодок, и, оглядываясь, я вижу Беркутова, который направляется к нам. Он прожигает меня своим горящим взглядом. Руслан явно зол и недоволен. Желваки на лице ходят, а рука с пиджаком сжата до такой степени, что проступили синие полоски вен.

Становится обидно. И такая его реакция на меня колет. Я ведь не сделала ничего плохого!

Чтобы избежать с ним встречи, которой я совершенно не хочу, быстро киваю Марату Сергеевичу и заскакиваю в салон его авто. Оборачиваюсь в сторону Беркутова, который даже, кажется, опешил от такого, а внутри просыпается злорадство. Да, Руслан Данилович, моих слез ты не увидишь.

— Алиса, — слышу рык своего начальника, но не реагирую.

— Рус, у тебя все в порядке? — спрашивает Левашов и удивленно косится то на друга, который подлетает к нам в считаные секунда, то на меня, вжавшуюся в кожаное кресло. Он не решается захлопнуть дверь, явно не понимая, что здесь происходит.

— Алиса Алексеевна, будьте добры пересесть в мою машину! — слышу злое рычание почти в ухо, когда Беркутов, уперевшись в крышу машины, заглядывает внутрь. Однако я с упрямством барана смотрю прямо перед собой и, собрав всю оставшуюся силу воли, говорю:

— Нет.

— Что значит — нет?

— То и значит.

— В мою. Машину. Быстро!

— Вы забываетесь, — оборачиваюсь, прошипев ему в тон. — И я еду с Маратом Сергеевичем. — Шоколадного цвета глаза мечут молнии, а я из последних сил держу себя, чтобы не зареветь, оказавшись так близко к мужчине, что перевернул мою жизнь. А потом использовал и выбросил, как надоевшую куклу. И даже ничего не объяснил.

— Лиса, хватит упрямиться, — смягчается взгляд, и Руслан тянет руку, — поехали, я отвезу тебя.

— Алиса Алексеевна, Руслан Данилович, и нет, — отдергиваю руку, не позволив ему прикоснуться, и снова отворачиваюсь.

— Алиса…

— Рус, — встревает Левашов, слегка отодвигая друга от машины и тут же захлопывая дверь. Я с небывалой поспешностью щелкаю замком и прикрываю глаза ладошкой, быстро смахиваю покатившуюся слезинку. Мужчины о чем-то ожесточенно спорят, но у меня в ушах словно вата. Не слышу и не хочу слышать.

В итоге не знаю, сколько прошло времени, но Марат Сергеевич садится за руль, и мы наконец-то уезжаем. Оглядываюсь в зеркало, но Беркутова уже и след простыл.

— Не обращай на него внимания, — наконец-то заговаривает Левашов, нарушая установившуюся в салон тишину. — Он бывает очень упрямым и очень злым, но Рус — неплохой человек.