просто так. Кристал, твоя душа, как шедевр написанный кистью Ван Гога и пером Гамсуна. Также, как и в их работах, в тебе есть красота, возникшая из боли. Легко любить счастливую душу, залитую солнечным светом и раскрашенную улыбками. Но нужна особая любовь, чтобы влюбиться в душу, которая пережила бури, трещины и разломы. Я вижу это по твоим глазам и жажду поселиться, и исследовать каждую потаенную щель, и разгадать секреты, которые ты хранишь. Ибо именно в этих глубинах кроется истинная красота, и в твоей тьме я нахожу самое чарующее озарение. Твою истинную красоту.
Когда я подняла глаза, наши взгляды встретились, а тело покрылось мурашками.
Айзек смотрел на меня и видел меня. Не спросив ни одного вопроса, он нашел все ответы в моих глазах, движениях и даже в моём молчании.
Он положил свою руку на мою и ободряюще сжал её.
Будучи настолько поражённой, я и не знала, что и сказать.
А ведь он только что признался в любви.
Осознание этого заставило бабочек порхать в моём животе, и я улыбнулась.
О нет. Нет. Нет и ещё раз нет. Этого не может быть.
Почему моё сердце так сильно трепетало от его слов? Почему радость и воодушевление заполнили меня всю?
Ответ был лишь один и я даже думать об этом не хотела.
Я так глубоко задумалась, что не заметила гробовую тишину, которая настала после. Лишь звуки природы доносились из приоткрытой форточки. Айзек удалился, оставляя меня одну с моими мыслями. И впервые за всё время моего нахождения здесь, мне было намного комфортнее с ним, чем наедине.
В его отсутствие сразу заполнилось странным чувство облегчения, как будто тяжесть его присутствия спала с моих плеч. Но в тоже время, внутри образовалась неожиданная пустота.
Всё равно, что я стала наслаждаться его присутствием.
Я сослала это на то, что, когда Айзек был со мной, мне было на кого направить свой гнев. Причин можно было найти много. Например то, что я неделями оставалась без какого-либо социального контакта, и он единственное, что у меня есть.
Нас, как людей, по своей природе тянет к теплу чужого присутствия, мы ищем утешения в компании другой души. Именно в чужом присутствии мы находим подтверждение нашего существования.
Однажды один из моих знакомых в детдоме накуртлмя травкой и, спутав мою комнату со своей, вбежал в неё и упал на пол. Всё, что он сказал за всё время это: «Я не живу в жизнях людей, лишь существую в их воспоминаниях, фотографиях и мыслях. Блять, как же мне знать, что я реален?»
Тогда я не стала даже думать над словами обкуренного человека, но сейчас они приобрели свой смысл.
Мы жаждем общения, боясь пустоты, которую может принести одиночество, и пренебрегаем собой ради этого.
Возможно, именно уязвимость пугает нас, перспектива столкнуться лицом к лицу с нашими собственными страхами, желаниями и неуверенностью. А может то, что самореализация в современном мире происходит через глаза других.
Я звучно вздохнула.
Кажется, Айзек просел у меня в голове.
* * *
— Ты не устала? — спросил Айзек.
Он сделал глоток горячего чая и поставил кружку обратно на стол. Айзек читал книгу возле камина, пока я молча сидела на диване, наслаждаясь тихим джазом, играющим на фоне. Плавная мелодия, насыщенная ободряющими ритмами, создавала успокаивающую атмосферу.
— Немного, — ответила я.
Мои глаза слипались, и я ужасно хотела спать, но боялась опять возвращаться в свою клетку.
— Пошли тогда.
Моё сердце ёкнуло, когда я последовала за ним, но на моё удивление, мы не вышли на улицу, а поднялись на верх.
— Вот наша спальня. Я принесу полотенце и зубную щётку, можешь воспользоваться ванной, — сказал он, когда мы вошли в небольшую спальню.
Я впала в ступор.
Я буду спать с ним?
Осматривая комнату, я задала ему этот вопрос лично.
— Лучше, чем на холодном полу или на стуле.
Пожав плечами, мне не оставалось ничего, как согласиться.
После горячего душа, я громко вздохнула и вышла к Айзеку, который сидел на кресле и печатал что-то на компьютере. Скрип двери заставил его повернуться ко мне.
— Ты готова? Отлично. Можешь ложиться, я сейчас приду, — перед тем как зайти в ванную, он закрыл дверь спальни на ключ.
Дождавшись пока шум воды стал слышимым, я встала с кровати и стала осматривать помещение. Комната была довольно минималистично сделано: здесь стояла лишь кровать, кресло и шкаф.
В шкафу висела одежда и лежали коробки от обуви. Я сразу стала проходиться по карманам в поисках найти хоть что-нибудь. В кармане кожаной куртки я нащупала что-то твёрдое и решила достать. Это было удостоверение личности ветерана, данное «Айзеку Харрисону». Я обрадовалась своей находке, но затем заметила кое-что странное.
Если мне не изменяет память, их начали выдавать в 2015. Но дата выдачи этого была 2005. Значило ли это простую опечатку или фальсификацию документа?
Если документ был ложным, возможно, что это даже и не его настоящее имя. Но на фотографии явно был Айзек. Интересно сколько ему на ней? 25? 27?
Чёрт, он со временем он выглядит всё лучше и лучше.
Я раздражённо вздохнула.
Вместо того, чтобы принести ясность, я лишь запутала себя ещё сильнее.
Отгоняя ненужные размышления, я также нашла костюм в чехле. Это был бы обычный смокинг, если бы не красные пятна на одежде.
Кровь.
Моя голова закружилась. Нужно смотреть дальше.
Ничего не найдя, я снова рассмотрела комнату. Я подошла к окну. Расстояние между вторым этажом и землей было небольшое. Стоял туман, и было темно, чтобы увидеть дальше пяти метров. К тому же тонкая сетка была надета с наружной стороны. Послышался скрип двери. Я быстро побежала в сторону кровати.
Айзек вышел из ванной в одном полотенце. Его влажные волосы были растрепаны и казались темнее, капельки воды медленно скатывались на его голую грудь. Запах мыла, исходящий от него,
