как у нас на севере.
— Надеюсь, нам достанется хоть что-нибудь из этого, — буркнул Даг, косясь на меня.
Я облачился в кольчугу, починенную и подогнанную под мой размер, надел шлем, кожаные ремешки которого воняли застарелым потом, сунул свой верный топор за пояс. Поверх кольчуги нацепил шерстяной плащ, чтобы не держать металл в сырости, закрепил плащ бронзовой фибулой. Теперь я выглядел настоящим хёвдингом. Маленьким, но гордым.
Кольчуги, да и вообще доспехи, имелись далеко не у всех, большинство обходилось простой одеждой из льна и шерсти. Так и с оружием, не каждый мог позволить себе меч. Топор или копьё — вот оружие победы. На них не нужно столько металла, а убивают они ничуть не хуже. Но меч это показатель статуса, и я намеревался раздобыть себе хороший клинок вдобавок к саксу, висящему на перевязи поперёк груди.
Лучшими клинками тут считались франкские, и почти каждый мечтал о таком оружии. Я в холодном оружии разбирался не слишком хорошо, больше фанатея по стрелковому вооружению, но кое-что всё равно слышал. Булат, дамасская сталь, финки НКВД, и всё такое прочее. И если уж искать себе подходящий меч, то это следует делать на востоке, в землях греков, арабов или ещё дальше.
Но пока мы здесь, в Англии, придётся довольствоваться тем, что есть на руках.
Мы как раз начали разводить костры и обустраивать лагерь. Ночевать придётся здесь, на острове, а завтра наши вожди решат, что делать дальше, куда идти и кого бить. Пока что всем заправляли Рагнарсоны, в основном, Ивар и Сигурд, и я ожидал, что они сломя голову помчатся в Нортумбрию, бить короля Эллу, но нет. Они, кажется, вознамерились делать всё основательно и последовательно. Даже здесь понимали, что месть — это блюдо, которое подают холодным.
Ни на следующий день, ни в день после него, мы не сдвинулись с места, продолжая обустраивать лагерь и превращая его в некое подобие города. До римских укреплений, возводимых за один день, далеко, но даже этот частокол давал неплохую защиту. В лагерь прибывали шпионы датчан с донесениями, приплывали торговцы, присоединялись опоздавшие.
Как ни странно, но моя история подтвердилась. Один из датских торговцев, пришедший из Йорка, рассказал братьям Лодброксонам точь-в-точь ту же историю, что рассказал им я. Впрочем, по всему северу эта байка бродила в самых различных вариантах, включая тот, в котором Рагнар сам покусал всех змей перед гибелью, и что его пришлось связать напоследок.
Возможно, это и напомнило сыновьям Рагнара обо мне. В один из дней к нашему шатру подошёл воин с их корабля.
Я как раз упражнялся с топором и щитом, сражаясь с Торбьерном и одним из новичков одновременно. Практики мне сильно не хватало, и я навёрстывал упущенное как только мог, понимая, что это не просто спорт, а что от этого прямо зависит моё выживание здесь.
— Бранд Храфнсон? — спросил датчанин, почему-то обращаясь не ко мне, а к Кнуту, который молча точил топор.
Тот выглядел самым воинственным и грозным из нас всех, тоже не расставаясь с кольчугой, а его выбитый глаз, закрытый повязкой, делал его рожу ещё страшнее.
— Это я, — сказал я, останавливая бой.
— Тебя хочет видеть Ивар, — сказал датчанин, явно недоумевая, почему его послали за каким-то мальчишкой.
— Пусть приходит, я тоже буду рад его видеть, — сказал я.
— Ты не понял, — сказал датчанин. — Ты пойдёшь со мной.
Я сунул топор за пояс и повернулся к нему, вглядываясь в глаза. Проблесков интеллекта обнаружено не было.
— Это ты не понял, — сказал я.
— Когда Ивар зовёт — люди приходят, — сказал датчанин.
— Так он зовёт или приказывает? — спросил я.
Датчанин нахмурился, он начинал злиться, не понимая, почему я уже не бегу на цырлах к его повелителю.
— Зовёт, — процедил он.
— Тогда веди, — сказал я.
Он недовольно тряхнул гривой, вынужденный терпеть мою дерзость, но всё-таки провёл меня к шатру полководцев. Внутри я обнаружил только Ивара Бескостного и Уббу, остальные братья пропадали где-то в другом месте. Оба Рагнарсона сидели за столом, играя в хнефатафл, и Убба, кажется, проигрывал.
— Приветствую дарящих кольца, — произнёс я.
Ивар молча кивнул, Убба покосился на меня.
— Ты ещё и скальд? — спросил Убба.
— Нахватался кое-чего от кузена, — сказал я.
— Доброе дело — висы плести, — сказал Ивар. — Но я позвал тебя не за этим.
Я промолчал, ожидая продолжения, и оно не заставило себя долго ждать.
— Ты же хотел участвовать с нами в походе на Англию? Отправишься с Сигурдом и его людьми на переговоры, — сказал Ивар.
— Я думал, мы приплыли сюда воевать, а не переговариваться, — сказал я, и Убба одобрительно хмыкнул. Он, похоже, всецело разделял именно такую точку зрения.
— Зимой никто не воюет, — пожал плечами Ивар. — Так что мы перезимуем здесь, с позволения здешнего короля. Как его там, Убба?
— Эдмунд? — пожал плечами Убба. — Какая вообще разница?
— Короля Эдмунда, да. Он даст нам кров, пищу и золото, а мы взамен дадим своё доброе отношение, — сказал Ивар.
— И лошадей, — вставил Убба. — Пусть даёт лошадей.
— Неплохой обмен, — сказал я, но мой шуточный комплимент прошёл мимо.
— А потом, весной, мы отправимся на север, — сказал Ивар.
— Это получается, нам нельзя будет здесь никого грабить? — спросил я. — Моим людям уже невтерпёж.
— Если очень хочется — валяйте, но помощи в случае чего не ждите, — сказал Ивар. — Лучше пусть сперва англы принесут жратву и золото. Потом уже можно грабить, сколько хотите.
— Если мы не будем грабить сейчас, у Эдмунда не будет стимула заплатить, чтобы эти грабежи прекратились, — сказал я.
— Это точно! — хохотнул Убба. — Я и говорю, пора чего-нибудь сжечь!
— Я думаю, что Эдмунд наложит в штаны от одних только наших имён, — отмахнулся Ивар. — Он заплатит и так. Поэтому ступайте вместе с Сигурдом и заставьте его вытряхнуть казну.
— Хорошо, — сказал я. — Если что-то из этой казны достанется нам.
— Именно поэтому я тебя и позвал, — сказал Ивар. — Как ты и просил, право пограбить Англию вместе с нами. Это щедрое предложение, Бранд.
— И я его ценю, — ответил я.
Хотя, если честно,
