удовольствие и даже понятия не имел, какое влияние имеет над этой девушкой. Разнообразные ощущения калейдоскопом взрывались у неё в голове. Она не верила, что это реально.
— Теперь начинаю думать, что никогда не смогу тебя разлюбить! — прошептал ей прямо в губы Романов. Последний короткий поцелуй вызвал тоску по его губам ещё до того, как он оборвался. — Нам пора возвращаться.
— Хорошо, — нехотя согласилась Виолетта. Голова немного кружилась, но это не страшно. Какое-то время она вообще шла в какой-то прострации. Потихоньку приходила в себя.
— Не хочу вынуждать тебя делать то, что ты не хочешь, — спустя время странного молчания заговорил Денис. — Но Эдуард ничего не рассказал. Хочет поделиться этим только с тобой.
Разговор об отце испортил настроение. На мгновение Виолетта даже задумалась, не пытался ли он просто задобрить её перед приказом выяснить, что скрывает Эдуард. Но не хотелось думать ни о чём подобном.
— Ты думаешь, он не лукавит? — недовольно проворчала девушка. Незаметно стемнело, но она рассмотрела знакомый земляничник. Значит, до штаба осталось идти недалеко. — Сильно сомневаюсь, что он знает что-то полезное.
— Не узнаем, пока не попробуем! — бодро отозвался шаонец. — Виолетта, ты, кажется не понимаешь масштаб происходящего в Гамильдтоне.
— Вот как? Что такого я могла пропустить?
— По-моему, всё! Ты летала в облаках, пока Томас выкладывал последние новости.
— В своё оправдание могу сказать, что не ожидала увидеть Эдуарда! — возмутилась Виолетта. — Я наивно полагала, что он сдохнет на Аргхане!
Но Денис не оценил юмора.
— Эта война, — хмуро сказал он, — никому не нужна, кроме Империи Аскадэр. Так уж сложилось, что по площади никто не может сравниться с Гамильдтоном. И если уж нам не хватает ресурсов отвоевать свою территорию, правители соседних государств считают, что у них и подавно не получится. Своим бездействием они надеются на благосклонность императора. Полагают, не тронет их земли, если добровольно примкнут. Скорей всего, если он захочет найти союзников, почти все поддержат его. Из-за страха и жадности. Но островитяне выступили в нашу поддержку. Их военно-морские силы за два дня очистили границы Гамильдтона. Вскоре императору действительно может понадобиться помощь. И если в войну вступят наши соседи, тогда мы все будем на грани вымирания. Уж не знаю, какой информацией владеет твой отец, но нам важна любая мелочь. Подумай об этом, хорошо? Кто знает, может, знает способ уговорить твоего брата стать нашим союзником.
Виолетта промолчала. Сама не знала как так получилось, что судьба всего мира зависит от её семьи. И кто-то после этого будет говорить, что она находится не на своём месте?
* * *
Виолетта нервно перевернулась в кровати. В плохие минуты, когда внутри разрасталось отчаяние, она начинала думать о хорошем: об уроке стрельбы в лесу, о поцелуях с Денисом. Но это не могло спасти от отвращения к самой себе. Мир рушится, а она зациклилась на каких-то детских обидах. Слабо верилось, что Эдуард обладает какой-то ценной информацией. Разве иначе не рассказал бы другим? Либо, как и Виолетта, упрямо намерен добиться чего-то… Разговора? Прощения? Девушка подумала о Марии, которая половину детства росла с пьющим отцом, а потом и вовсе без него. Даже у неё хватило сил дать Проводнику шанс. В конце концов, прощать никто не заставляет. Для начала можно выслушать. А дальше будет видно.
Пока другие солдаты спали под тонкими покрывалами, Виолетта выскользнула на пол. Бродить по ночам уже становится привычкой. Но утром будет не до этого. Покинув казарму, она шагнула в темноту под лёгкое завывание ветра.
Глава девятнадцатая
Всем в штабе приходилось мириться с теми или иными неудобствами. Казарма на четыреста коек рассчитана на рядовых солдат. Командующим, как более высоким по званию, положено и отдельное спальное место в палатках. Палатку для Томаса и Эдуарда установили там же, где стоят палатки командиров. Главное, не перепутать. Не хотелось бы случайно угодить в палатку к той же госпоже Майфер. Это женщина почему-то вызывала у Виолетты лёгкую неприязнь, а вечно хмурый взгляд способен запросто испепелить.
Прошмыгнув мимо часовых, которые и так закрывали глаза на многое (главное, в наглую не попадаться), Виолетта кралась мимо палаток. Лишнюю узнала без труда — успела изучить штаб как свои пять пальцев. Внутри горел маленький огонёк от лампы. Эдуард сидел на краю койки и, вероятно, молился. Либо размышлял. Вторая койка была пуста. Томаса сейчас не было.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулся. «Без оружия, лёгкая добыча для убийцы». Виолетта сама удивилась собственным мыслям. Как-то жестоко.
— Дочка? Это ты? — до сих пор пребывая в какой-то прострации, прохрипел мужчина.
Он поднялся на ноги и теперь смотрел на неё сверху вниз. На нём до сих пор был надет приталенный коричневый пиджак, те же брюки. Затемнённое лицо застыло от удивления.
— Я хочу поговорить. Ты ведь не против? — спросила Виолетта. Сделала пару шагов вперёд и оказалась в кружке вялого света.
— Конечно-конечно! — Эдуард похлопал себя по карманам, затем взволнованно огляделся вокруг, словно проверяя наличие беспорядка. — Не надеялся, что придёшь.
— Нам ведь придётся какое-то время работать вместе, верно? — вместо ответа подметила девушка. Неловко мялась у выхода. Это было странно и сложно. — Придётся находить общий язык.
— Ты права…
Создавалось впечатление, что он хочет добавить что-то ещё, но в итоге передумал. Заметив, что отец нервничает ещё сильнее неё, девушка немного расслабилась. Не нашла куда деть руки, поэтому обрывисто потирала запястье. Возможно, следовало начать как-то издалека, либо сказать перед этим что-то располагающее к себе, но…
— Что за информацию ты скрываешь? — прямо спросила Виолетта.
— Информацию? — изумлённо переспросил Эдуард, но в тот же миг с пониманием кивнул. — Так вот зачем ты на самом деле пришла!
— Ты ведь не думал, что твоего возвращения в Гамильдтон будет достаточно для того, чтобы я простила тебя?
— Не думал, — согласился мужчина. — Но я хочу всё исправить.
— Тогда начни с этого.
Он беспокойно прошёлся взад-вперёд, не находя себе места. Провёл рукой по уставшему лицу.
— Боюсь, тебе это не понравится! — с печалью в голосе предупредил отец. Он старательно избегал смотреть в глаза дочери. — Я знаю, что ты не одобришь. Но не могу молчать…
— Выкладывай! Обещаю постараться не судить тебя слишком строго! — пообещала Виолетта, пока он окончательно не передумал.
Эдуард напряжённо сел на койку и уставился куда-то в пол. Девушка, вздохнув, нехотя подошла и опустилась рядом. Между ними оставалось пространство, но впервые за много лет они сидели так близко — отец и дочь.
— Я скрыл кое-что от тебя, Виолетта! Когда мы в
