вредителя.
Если вас угораздило связаться с таким человеком, вы наверняка это уже поняли. Если же вы еще сомневаетесь, читайте дальше. Вредители нарушают договоренности и срывают графики. Они ждут особого отношения к себе. Они не принимают в расчет чужую реальность. Тратят чужое время и деньги. Впутывают окружающих в свои личные отношения. Мастерски сваливают вину. Провоцируют скандалы – как правило, без повода. Вредители терпеть не могут любые расписания, кроме своего собственного. Они ненавидят порядок. Хаос служит их целям. Вредители всегда отрицают, что они вредители.
Но, если их влияние столь пагубно, с какой стати нам с ними связываться? Ответ краток и беспощаден: мы сами ничем не лучше. Оказавшись в творческом тупике, мы готовы практически на что угодно, лишь бы из него не выходить. Каким бы мучительным и опасным ни было сосуществование с вредителем, оно пугает куда меньше, чем наша собственная творческая жизнь.
Если вы связались с таким человеком или подозреваете, что сами им являетесь, важно это признать. Если вредитель вас использует, согласитесь, что и вам он для чего-то нужен. Это тупик, который вы избрали по собственной воле, чтобы отклониться от своего творческого пути. Вас эксплуатируют, но вы сами с тем же успехом используете вредителя, чтобы блокировать свой творческий поток. Прочтите книгу о созависимости или пройдите реабилитационную программу «12 шагов», чтобы положить конец мучительным ухищрениям вредителя. Есть замечательные организации, с помощью которых можно выйти из-под влияния такого человека, такие международные группы помощи как Al-Anon и Sex and Love Addicts Anonymous. В следующий раз, когда вы поймаете себя на мысли «Он/Она сводит меня с ума», спросите себя, какую творческую задачу вы пытаетесь игнорировать с помощью этих отношений.
Токсичные друзья
Зазвонил телефон, я взяла трубку. Это был другой писатель, которого я формально считала своим другом.
«Пишешь? Вечно ты пишешь», – сказал голос в трубке.
«Пишу, – подтвердила я, – уже полкниги написала».
«Молодец. А у меня восемьдесят страниц неизвестно чего».
«Восемьдесят страниц чего-то стоящего, это точно».
«Твои бы слова да Господу в уши. О чем твоя книга?» «О писательстве».
«О писательстве? О нем написано полно книг. В чем твоя изюминка?»
«Изюминка?»
«Почему ты думаешь, что твоя книга будет пользоваться успехом? Ты уже заключила договор?»
«Я пишу на авось», – заявила я.
«Рискованно. И тема такая…»
Мой формально считавшийся другом друг говорил совсем не по-дружески.
«Я думаю, это хорошая тема», – выдавила я.
«Ну, раз ты так думаешь…» – не сдавался мой собеседник.
Я перешла в оборону: «До сих пор работа доставляла мне удовольствие». «А ты оптимистка».
«Писательство всегда доставляет мне удовольствие».
«Мне тоже, если договор есть. Твой агент еще не пытался продать ее?»
«Мы решили подождать, когда я закончу. Еще пару месяцев».
«А теперь самый главный вопрос: о чем вы будете писать? И не менее важный ответ: о том, о чем захотите, черт возьми».
Стивен Кинг
«Ну, это при условии, что работа не встанет. Ты не можешь позволить себе творческий кризис».
«Нет, – согласилась я, – не могу».
«Ну ладно, я просто хотел узнать, как ты, – стал прощаться мой собеседник. – Держи в курсе».
Я повесила трубку с таким чувством, будто меня облили грязью. Разговор вышел токсичный. Человек, с которым я разговаривала, был настроен на соперничество. Я чувствовала, что вся моя радость по поводу новой книги была весьма откровенно растоптана. В нашем разговоре сквозил подтекст: «Подумай, каковы твои шансы на успех». Для меня мысль об этом была равносильна глотку отравы. В качестве противоядия необходимо было пообщаться с кем-то доброжелательным, и как можно скорее. Я набрала номер своего друга, писателя Джейкоба Нордби.
«Господи!» – воскликнул Джейкоб, когда я подробно рассказала ему о том токсичном разговоре. Он приободрил моего внутреннего писателя простой фразой: «Твоя книга хороша. В ней есть новизна».
«Я упала духом», – призналась я.
«Этот человек смотрит на вещи с негативом, – жестко заявил Джейкоб. – Ты не можешь себе этого позволить. Тебе еще книгу дописывать».
«А вдруг у меня начнется творческий кризис?» – заныла я.
«Не будет у тебя никакого кризиса. Ты в ударе».
«Спасибо».
«Не благодари. Просто продолжай писать».
«Все равно спасибо». На этом мы попрощались.
Джейкоб служит мне зеркалом, которому можно доверять. Он позитивен, оптимистичен и жизнерадостен. Он верит в меня и в мое творчество. А вот мой токсичный собеседник, напротив, оказался похож на зеркало из комнаты смеха, исказившее мое отражение и мой труд. Он хоть и считался моим другом, но вел себя совсем не по-дружески. Его пассивная агрессия подорвала мою уверенность в себе, словно злая фея из сказки.
«Этот человек смотрит на вещи с негативом, – вспомнила я слова Джейкоба. – Ты не можешь себе этого позволить. Тебе еще книгу дописывать».
Да, мне и правда надо дописывать книгу. Выплеснув на бумагу детали токсичного разговора, я решаю в будущем держаться подальше от этого человека. Он мне не друг, а скорее враг, который вредит мне и моему творчеству.
Сомнения
«Начните с того места, где находитесь сейчас», – не раз писала я. Следуя своему собственному совету, я пишу о том, что сижу на своем первом рабочем месте: в библиотеке, в большом кожаном рабочем кресле. Я собралась писать эссе о сомнениях, и я сомневаюсь, что у меня получится. Взяв ручку, я пишу: «Сомнения мучительны». Это чистая правда. Я и сейчас сомневаюсь, так, что даже тошно. Сомнения – сомнения в себе – это вотум доверия внутреннему критику. Мой Найджел нашептывает мне: «Ты не в
