class="p1">— Машину вашу я глянул одним глазом. Там ничего страшного. Сегодня-завтра переберу, подсушу. А там пользуйтесь. Хорошая… крепкая. Не какой-то там джип… с ними одна морока.
— Так, — Бер проводил взглядом улицу, что уходила вдаль. А и вправду деревня-то немаленькая. — Как вышло… что работы нет? Вельяминовы прогорели?
Серега остановился резко так.
И развернувшись наклонился, носом к носу. Ноздри его дернулись, и пахнуло зверем, выдавая скрытую силу.
— Вельяминовых, — палец ткнулся в грудь Бера. — Не трожь!
— Я и не собираюсь, — взгляд получилось выдержать, потому как Бер, может, и послабее всех, но тоже Волотов. А потому негоже бояться и отступать. — Мне знать надо. И ему!
— Надо, — Серега разом успокоился. — Значится, надо… в общем, давняя история… влипли как-то… по дури… сперва одни в столицы подались, за счастьем. Не сиделось туточки…
Теперь он шел довольно быстро. И приходилось подстраиваться, да так, что едва не бежать.
— Не нашли счастья?
— Вляпались в разбирательства с одними там… вроде вся правда за Вельяминовыми была, да только вышло, что те, столичные, все выкрутили, перекрутили, и вышло, что уже вроде и Вельяминовы виновные. Штрафу им присудили. Этих… за суд…
— Издержки?
— Их вот. А денег на счетах не оказалось, потому как сынок Вельяминов очень супружницу свою любил. Она же ж любила наряды и веселье всякое. Ну и пришлось старшему землями торговать… сперва одни продал, после другие… оказалось, что некоторые земли вроде как в залоге. Думали тогда, что уже все, да батюшка-император спохватился, видать. Ну и денег дал, вроде как земли Вельяминовские выкупил и Вельяминовым же вернул, типа в управление.
— Доверительное?
— А хрен его знает. Но, мыслю, что доверял, если вернул. Тогда крепко недобрый год выдался… младшего супружница, про долги прознавши, бросить вздумала. А он не отошел в стороночку, как ей думалось, а повздорил с жениным полюбовником…
Надо же, какие страсти.
— … и оттого удар сердечный приключился. Вот… а там и дочка его старшая, Людмила, преставилась после родов. И остались от всего рода старик, Любима, младшая, стало быть, его внучка. Ей на тот раз года четыре было. И новорожденная правнучка, Марусина мать. Василисою нарекли. Дед-то как-то пытался все поправить. И мы помогали, чай, не чужие. Как-то даже выправляться оно стало, да здоровье подвело. Старый он был. И столько вон навалилось. Тут и вода заговоренная не поможет. Но Любиму до восемнадцати дотянул, а там и ушел.
Было странно даже не то, что подобная история приключилась. Если так-то, то история вполне даже обыкновенная. Странным было, что её вот так просто, не чинясь, рассказывают чужим по сути людям. Обычно такие вот истории становятся тайнами, секретами, которые род хранит со всей тщательностью.
— Любима с Василисой вместе росли. Не как тетка с племянницей, сестрами, считай, были… с хозяйством, конечно, пробовали управиться, с малых-то лет при деде, да сам понимаешь, куда им.
Бер на всякий случай кивнул, хотя не очень понимал, в чем проблема.
Матушка его со всем родовым имуществом весьма себе ловко управлялась.
— Там еще год неудачный случился, один, после другой. Земля долго по Вельяминовым горюет, а старик корнями в нее крепко вошел. Вот и пошло, то возвратные заморозки, которые весь цвет побили, и считай, яблоневый сад впустую простоял. Потом еще дожди зарядили в июле, все, что на корню было, погнило… силы-то у девок отвадить беду не хватило. А дальше и в городе не заладилось. Со старым-то Вельяминовым купцы боялись шутковать, знали, что норов крут. А девки? Вот один раз за товар не рассчитались, другой… какие-то там штрафы, санкции выползли… еще от векселя батюшкины появились, которые он вроде как давал, когда еще живым был. Ну и сыпаться все начало дальше.
На дорогу выбралась гусиное семейство. Огромные белоснежные птицы — Бер не был уверен, что нормальные гуси вырастают до таких размеров — важно шествовали друг за другом. И лишь старший повернулся в сторону людей, вытянул змеиную шею и, раскрыв клюв, зашипел, упреждая.
— Не шали, — миролюбиво произнес Серега. — Ну а там еще и женилась Любима неудачно. Хотела найти кого, чтоб, значит, дела поправить. Только оказалось, что муженьку все это хозяйство не надобно… она понесла сразу, а дело это тяжкое, вот и оставила… муженек же скоренько в столицы свалил. А после и из столицы с какой-то там… письмецо только прислал, что, мол, прощай и все такое. За этим же ж письмом и кредиторы нагрянули, и даже следователь какой-то приезжал, искал… не нашли. Но и Любиму это крепко подкосило… Вельяминовы хорошие люди. Только сердце у них слабое…
Гуси проплыли мимо, направляясь куда-то по своим важным, гусиным делам. Бер проводил их взглядом.
— Вот и вышло, что Васька и осталась одна с дитями…
— С какими? — Бер осознал, что, залюбовавшись белыми птицами что-то да пропустил.
— С Марусей. И Таськой…
— Так они сестры?
— Ага… нам он туда… сейчас аккурат сады начнутся. Сады у нас старые… сейчас-то Петрович сказывал, все больше иные сажают, мелкие такие… типа яблони быстро плоды начинают давать, только и живут недолго. А наши-то старые…
— Погоди, — Иван, слегка отставший, догнал провожатого. — А сейчас что? С делами на ферме?
— Что, что… хрень полная. Еще и Свириденко этот…
Глава 18
Где случается беседа в высоких кабинетах
Глава 18 Где случается беседа в высоких кабинетах
«Я проверялась. Вы больны не мною».
Нехорошее начало одной сложной беседы о жизни и ея обстоятельствах.
Кошкин, отложив в сторону папку, достать которую оказалось не так и просто, почесал подбородок — опять пробивалась щетина. И ведь брился же ж недавно, а она опять. Впрочем, щетина была злом привычным, в отличие от бумаг.
Они заставили задуматься.
Крепко так задумался.
Не столько над содержимым, в котором, если разобраться, не было ничего особо секретного, сколько над тем, стоит ли говорить матушке.
— Павел Иванович, — в селекторе раздался голос секретаря. — К вам к вам князь Чесменов. Ему не назначено…
— Пашка, скажи своему олуху, что я и без назначений заглянуть могу.
Чесменов сам открыл дверь и от секретаря отмахнулся, велевши:
— Кофе сделай. Черный. Крепкий. Сливки и сахар можешь не подавать. Лимоны найдутся?
— Доброго дня, Яков Павлович, — Кошкин поднялся навстречу.
