этого показалось мало. Пульс острова гремел в голове, в теле, в самом сердце, но на этот раз, когда всё растворилось в вихре цвета, Шон остался, и его тело прижималось к моему. Меня пробирала дрожь. Он целовался так, будто мы тонем и делимся последним глотком кислорода.
Это было почти что слишком – нет, это было слишком. Меня поглотил рокочущий ритм пещеры, наши с Шоном сердца бились как одно целое, и я уже теряла границы себя самой. Я прервала поцелуй, задыхаясь, ослепнув, по-прежнему цепляясь за него, словно он мог удержать меня и не дать уплыть навеки.
Шон прижался лбом к моему лбу.
– Как давно я хотел это сделать!
– Я тоже, – призналась я, и он снова наклонился, но его губы лишь слегка коснулись моих, и обошлось без гулкого ритма и цветных водоворотов. Просто тепло от его дыхания смешалось с моим.
На стене возле нас почти полностью угас мой портрет.
– Билли сказал, что ты не прошёл экзамен в художественный класс, – сказала я. – Два раза.
– С чего это вы обсуждали мои экзамены в художественный класс? – рассмеялся Шон.
– Мы нашли в лесу твой рисунок, – сказала я. – Я спросила, не рисует ли кто-то у вас в семье, и Билли сказал – нет. Как тебе удалось завалить экзамен с таким талантом?
– Мне не нравится играть по правилам, – лукаво ухмыльнулся он.
– Полагаю, это не всегда плохо, – заметила я. – Но как Билли умудрился не знать, что ты рисуешь?
– Может, ему просто настолько плевать, что он не заметил. – Шон пожал плечами.
– Вот это вряд ли. По-моему, он как раз хотел бы, чтобы ты уделял ему больше внимания. Даже если он и не признаётся в этом тебе.
Часы Шона пропищали отмеренный час, и он отпустил меня с горестным вздохом.
– Нам пора назад. И ты, возможно, права насчёт Билли.
– Может, ты сегодня побудешь с нами?
– Я подумаю. – Он провёл пальцами по едва различимым контурам моего подбородка на стене.
Вообще-то думать тут особенно было не о чём. Не такое уж сложное решение – провести время с младшим братом и девушкой, с которой только что целовался. Но не успела я погрузиться в мрачные мысли, как Шон взял меня за руку и поцеловал в запястье.
– Конечно, я встречусь с вами. Когда?
Я не стала скрывать глупую улыбку, даже не пыталась.
– Давай в три часа на пляже? Твоему сомнамбулическому организму хватит времени отоспаться?
И заодно у нас с Билли будет время, чтобы провести новое расследование про Леонору и Вайолет, а у меня – возможность придумать, как поступить с потерянным браслетом. Может, к тому времени, когда придёт пора встретиться с Шоном, мы с Билли нароем достаточно доказательств, чтобы убедить его в существовании призраков. Может, вместе нам удастся разобраться до конца, что здесь происходит.
– Полагаю, хватит, – сказал Шон. – А теперь давай поспешим, пока твоя мама не застукала тебя и не положила конец нашим встречам.
* * *
Стоило мне покинуть сенот, как в лёгкие словно напихали камней, но времени привыкать к этому не было, потому что на небе уже проступал лёгкий розовый оттенок, как внутри раковины, а неугомонные птицы совсем проснулись, устроив шумную возню и выкликая моё имя.
Мы с Шоном прорвались через испанский мох и поспешили по другой тропинке, показавшейся мне незнакомой. Впрочем, ничего удивительного – она сильно заросла, но при нашем приближении растения раздвигались, давая нам пройти. Шон погладил лиловое соцветие, и оно окрасилось алым. По кустам словно прошла судорога, и все цветы стали меняться, делаясь красными и густо-алыми, почти вишнёвого оттенка.
– Что это такое? – прошептала я.
– Остров счастлив, – ответил Шон, и его слова были полны тайного смысла. Остров счастлив благодаря нам. И я больше не пыталась бороться с этой дикой, бредовой идеей. Глубоко внутри я знала: так и есть. И пока мы миновали пещеру шёпотов, все голоса пели в унисон:
«Любимая».
Шум волн стал громче, деревья выше, и тропинка вывела нас на белоснежный песок. В предрассветном сумраке океан был серовато-синим. А на дальнем конце пляжа я увидела деревянную лестницу, поднимавшуюся к нашему дому.
– Вот здесь я сидел в ту ночь, когда ты вышла из океана, – сказал Шон, притянув меня к себе за талию. – Я думал, ты мне снишься.
– И ещё ты… плакал, – сказала я.
Его лицо потемнело, и я уже пожалела, что вспомнила об этом, но он наклонился и поцеловал меня в висок и в щёку.
– Ты по-прежнему хотела бы перестать существовать? – спросил он.
– В данный момент – нет.
Его губы были как вода и соль. Он со стоном отодвинулся.
– Тебе точно пора идти?
– Точно. – Я с неохотой высвободилась из его рук. – И лучше дальше я пойду одна, а то вдруг меня уже кто-то ищет.
– Спи спокойно. – Он отвёл волосы с моего лица. – Скоро увидимся.
Я поднялась на цыпочки, притянула его к себе, и когда наши губы встретились, я уловила слабый отзвук пульса острова.
Глава 26
Очередное позднее пробуждение, очередная записка от мамы о том, что они уплыли на лодке. Я была рада, что она больше не пытается приглашать меня, и надеялась, что она не беспокоится обо мне и хорошо проводит время с Дэвидом. Мне одной хватало беспокойства за нас двоих. Пункт первый: оставалось девять дней, которые я смогу провести вместе с Шоном. Пункт второй: пропавший браслет Вайолет.
Жара стояла удушающая, запах цветов тошнотворный, и в то же время поражала палитра алых оттенков, расцветивших лес. Вытирая пот с верхней губы, я рылась в маминой косметичке в поисках швейного набора, который она всегда возила с собой. Мне повезло: она взяла его и на этот раз, и там даже была красная нитка. Я не разбиралась в травах и не знала, какую из них Вайолет и Леонора использовали для браслетов, но надеялась найти в лесу что-то подходящее.
Я выскочила через заднюю дверь, чуть не сбив с ног испуганно охнувшего Билли.
– Прости, я тебя не увидела!
– Хочешь маффин? – Билли держал две сладкие булочки, одна из них была наполовину съедена. – Ты чуть не расплющила их дверью, но благодаря моим кошачьим рефлексам они всё ещё целы.
– Вернее сказать, они были целы. – Я схватила булочку и вонзила в неё зубы. Она была только что из духовки, и ягоды брызнули сладким соком. С довольным стоном я прислонилась к теневой стороне дома, жуя угощение и озирая буйство алого цвета. –
