— С чего ты это взяла? — натянуто рассмеялся он, поражаясь детской логике. — Почему я должен умереть?
— Когда папы умирают, мамы всегда говорят, что он уехал, — нервно теребя в руках ватное одеяло, призналась Настя. — У моей подружки папа умер, а мама говорила ей, что он уехал. И мой папа умер, и ты уедешь скоро, — она обиженно насупилась.
Да, детская логика своеобразна…
— Я тебе обещаю, что не умру, — пообещал Крест, понимая, что иного гарантировать не может. — А теперь ложись спать и не грусти.
Разговоры Насти о папе вызывали в нем особый интерес к человеку, который своими криминальными действиями толкнул жену на преступление и обрек своего ребенка на пока еще неопределенное, но уже явно не самое счастливое будущее. Ведь когда-нибудь Настя все узнает…
Он помнил, куда в прошлый раз девочка спрятала семейные альбомы, и решил, что нет ничего зазорного в том, если он полистает их еще раз — вдруг попадется на глаза неиспорченное фото «папы». На полке в шкафу оказался не один фотоальбом, а целых три, и самый первый из них иллюстрировал юные, добрачные годы Леси.
Устроившись на диване, Крест переворачивал страницу за страницей, отслеживая взросление Леси. Старшеклассница, потом, наверное, студентка — очаровательная девушка с роскошной копной волос и обворожительной улыбкой. Так могут улыбаться только счастливые люди. Леся явно была счастлива, и чем дальше Крест листал, тем яснее становилось почему — все чаще и чаще на фотографиях были запечатлены двое. Леся и Настин папа.
Ненастье на душе неожиданно прошила молния, а потом разразилась гроза. В лицо будто жаром пыхнуло, когда Крест осознал, что этого человека, обнимающего Лесю, он знает. Знает слишком хорошо. Как тогда все случилось? В голове с тугим напряжением стали прокручиваться шестеренки памяти.
Они с пацанами уже давно убедились в том, что за этим с виду безобидным и располагающем к себе человеком в офисном костюме водится непростительный грешок — именно благодаря ему в их общаге появилась наркота, а вместе с ней и сопутствующие явления с логично-вытекающими трагичными последствиями. Кое-кто из однокурсников и пара-тройка друзей Креста незаметно подсели на синтетическую отраву и постепенно потеряли интерес к жизни и учебе. Вместо здоровых, адекватных людей они представляли собой печальное зрелище — чаще всего апатичные, иногда агрессивные человеческие существа, бродившие по студгородку и его окрестностям в поисках легкой наживы. Кого-то отчислили, кого-то забрали родственники домой, но были и те, чьи бездыханные тела находили в ближайших канавах или подвалах «новостроек» (так назывался прилегающий к студгородку район). А когда от наркотиков загнулся родной младший брат его друга, не самый благополучный подросток, Крест понял, пора действовать. Если никто, включая ментов, не реагирует, то реагировать будут они, простые пацаны.
Инициатором и зачинщиком драки был он, Крест. Они поймали этого торгаша, когда он только появился в тот вечер с очередной партией «дури», и били долго и сильно, между ударами объясняя, что травить молодежь и делать на этом бабки — нехорошо. Тот плевал кровью, угрожал теми, кто за ним стоял, и Крест осознал, что эта драка могла поставить под удар их всех. В их же интересах теперь было, чтобы наркодилер как можно дольше не пришел в себя, не дал показания. Поэтому, влив в рот тому водки и наградив еще несколькими увесистыми тумаками, они бросили его в канаву, в ту же, где совсем недавно нашли скончавшегося от передоза нарика. Весь его товар сожгли. Сами утром сдали последний экзамен в сессии и разъехались на каникулы домой в тот же день. Больше про избитого ими человека ни Крест, ни его друзья не вспоминали. Потом была практика, снова каникулы, и когда Крест вернулся в город, прошло уже несколько месяцев. Вскоре завязалась история с Максом (возможно, это была попытка через ментов узнать, кто уничтожил «товар» и отх*рачил дилера), потом — разборки со спившимся впоследствии ментом, заявление Леси, суд и срок.
Значит, нынешней своей «профессиональной деятельностью» косвенно Леся была «обязана» ему? Это из-за их драки ее муж впал в кому, а потом скончался? И из-за ее заявления осудили его самого? Хитро и жестко над ними жизнь свой суд устроила… Справедливо, ничего не скажешь. Вот только наименее виноватой, но наиболее пострадавшей стороной здесь, по любому, выходила Леся. И это не она ему должна, а он ей…
Крест не сомкнул глаз до самого утра, потом до обеда с тяжелой чугунной головой охранял сон Леси от дочери. Уходя, возможно, навсегда, он задал один-единственный вопрос:
— По какому адресу находится твой… твоя контора?
— Тебе зачем? — сразу же напряглась Леся, вся подалась в его сторону. В глазах зажглась неподдельная тревога. — Не нужно туда ходить, Жень, пожалуйста, — взмолилась она, — ведь ничего нельзя исправить все равно! Будет только хуже…
— Посмотрим, — неопределенно ответил он и, дождавшись все-таки ответа, подмигнул весело Насте, с грустинкой в глазах поглядывающей на него из-за фигуры матери, и закрыл за собой дверь.
Еще один этап в жизни был завершен, начинался следующий, и каким он окажется, Крест пока представить себе не мог. Но вполне отдавал себе отчет, что, возможно, он будет ярким и коротким…
Пока добирался на общественном транспорте до квартиры Валета, так и этак крутил в голове различные варианты «помощи» Лесе и в итоге остановился на одном. Сомнительный, в чем-то даже малоосуществимый и где-то крайне рискованный, но этот план мог вытащить небезразличных ему людей из лап сутенеров и вонючих ментов. Куда его самого могла завести эта дорожка, Крест не думал. Он все равно не мог пройти мимо там, где мог помочь хоть чем-то. Сейчас же, вся его душа просто жаждала возмещения долга перед Лесей…
— У меня к тебе всего два вопроса, — такими словами приветствовал он Валета, открывшего ему дверь. Шагнув внутрь и запирая за собой замок, продолжил: — Ты знаешь, кто держит бордель на Высоковольтной? Как на них выйти? И еще один — тебе по-прежнему нужны люди для твоего дела? И сколько на этом можно заработать? О, получилось, не два, а четыре вопроса, — улыбнулся задорно, по-мальчишески.
Глава 29
После ухода Жени прошло семь дней. И столько же прошло после не совсем понятного, принесшего лишь кратковременное облегчение звонка с «работы».
— Неделю отдыхаешь! — «мамка» Марта была предельно лаконична и не считала необходимым давать какие-либо пояснения.
Олеся интуитивно чувствовала — здесь не обошлось без Жени, но и понять, что он затеял, она была не в состоянии. Мозг отказывался думать глобально, зафиксировавшись на том, что это очень опасно. Ее сутенерам может прийти не по нраву подобное заступничество.
Немало нервов попортил и Кир, взяв за привычку через день мотаться к ней, в надежде выведать что-либо про Женю.
— Валет с дружком твоим Крестом залег куда-то на дно! — зло выговаривал он ей в последний свой приход днем ранее, хищно щурясь и нещадно гоняя во рту жвачку. — Только не говори, что ничего не знаешь! — предостерег он открывшую было рот девушку.
