Нет, он не лез под руку и, слава господу, не пытался устроиться у меня на коленях, но от его молчаливого внимания и печального взгляда темных бархатных глаз мне становилось легче. Мы словно двое потерпевших кораблекрушение и оказавшихся в утлой лодчонке, поддерживали друг друга, надеясь пережить шторм и когда-нибудь доплыть до берега.
Едва солнце повисло над горизонтом, герцог объявил о возвращении в Самыйсокс. Он все время поглядывал в нашу со Стичем сторону, и казался чем-то очень довольным.
Ранее прибывшие подводы увезли корзины с урожаем, поэтому обочины дороги были пусты. Лишь несколько лепестков валялись в пыли…
Мы погрузились в экипажи и тронулись в путь.
Мерное движение привело меня в чувство. Во избежание международного скандала следовало вернуть артефакт на место, а затем уж разбираться с остальным. А это значило, что мне придется принять приглашение герцога остаться на ужин. Переодеться я не успею, но вряд ли Его Светлость это шокирует. Да и костюм мне нравится!
В замке нас ждали накрытые столы. Пока разъезжались гости, которым не была оказана честь быть приглашенными на ужин, остальные разбрелись по залам. Все диваны и кушетки оказались заняты сидящими и полулежащими усталыми придворными.
Улучив момент, я ускользнула от любопытных взглядов и решительно направилась в покои мага. Придется старику Навычу еще раз помаяться животом, но чего не сделаешь ради мира во всем мире?
Я быстро шла по коридору, как вдруг услышала неприятный голос:
– Его Величество настоятельно рекомендует ускорить мероприятия, вот его письменное указание, – скрипел голос. – Вам стоит знать, что дата свадьбы обсуждается на самом верху!
– Я все прекрасно понимаю и делаю, что в моих силах, – отвечал Ананакс. – Но молодые люди нынче не так просты, как раньше. Им чувства подавай, а для чувств прошло слишком мало времени.
За одной из выходящих в коридор дверей послышались шаги. Я юркнула за портьеру, закрывающую окно. Створки распахнулись, и на пороге показался дядюшка Кевинс!
– Время Его Величество не интересует, его интересуют результаты, – сухо сказал он, по-военному четко склонил голову и быстро пошел прочь.
Его Светлость вышел из комнаты, закрыл дверь и направился в другую сторону. Лицо у него было напряженным.
Свадьба?! Моему изумлению не было предела. Дату свадьбы Онтарио и Аманды обсуждают «на самом верху»? Или я чего-то не понимаю?
Когда я чего-то не понимала, меня это выводило из себя. Принцессу Кармодона Альвину могли считать неуправляемой, непредсказуемой, ветреной, но не идиоткой.
Дождавшись, пока герцог скроется за поворотом, я подкралась к двери и открыла ее. Глазам предстал кабинет Его Светлости – то, что это был кабинет я поняла по портрету моего отца в золоченой раме, который висел над огромным письменным столом. На столе лежал конверт с гербовыми печатями. Я достала из конверта лист бумаги, исписанный ровными строками хорошо знакомым почерком. Чувствуя, как отчего-то быстро забилось сердце, начала читать.
«Дорогой наш герцог, – писал отец, и я буквально чувствовала, как сарказм брызжет сквозь строчки, – мы каждый день ждем от вас долгожданной весточки, но не получаем, и очень встревожены. Казалось бы, что сложного в том, чтобы решить уравнение: принцесса плюс принц равно союз двух величайших держав? Заметьте, прелестная принцесса и красавец-принц. Умная принцесса и хорошо образованный, начитанный принц. Наследница Кармодона и наследник Неверии, наконец! У них так много общего, что они просто не могут не обратить внимания друг на друга, так в чем же дело? Через несколько дней Его Высочеству Стичу следует отбыть в Тессу, моя дочь уедет чуть раньше. Если до этого момента не случится хотя бы первого поцелуя, мы будем очень разочарованы! ОЧЕНЬ!».
Письмо выпало из моих ослабевших пальцев. Так вот о какой свадьбе шла речь! О свадьбе моей и Стича. О свадьбе, которая «обсуждалась на самом верху», из чего следовало, что и мой отец, и король Неверии Панч Первый к этой идее относятся с горячим энтузиазмом. Ради мира во всем мире, естественно.
Я вышла из кабинета, совершенно позабыв об артефакте. И шла, куда глаза глядят, пока не обнаружила себя у лестницы, ведущий в сад. Хорошо, что на пути никто не встретился – у меня не было сил беседовать и, кажется, даже дышать, так я была потрясена прочитанным. Нет, мне говорили, мол, когда-нибудь ты станешь королевой. Но я никогда не задумывалась о путях, которыми можно было ею стать!
Спустившись по лестнице, я побежала, желая скрыться в зарослях. Кажется, меня кто-то окликнул, но я была слишком взволнована, чтобы обратить на это внимание. Как от укола шипа розы на пальце проступает кровь, так на моем сердце проступала обида от предательства отца. Я знала, что он любит меня, но как-то упустила из виду, что свою страну от любит тоже. И если придется выбирать между моим благополучием и благополучием родины, выберет последнее.
Из зарослей вынырнула смисса и пристроилась рядом.
Лишь когда замок оказался далеко позади, я присела на поваленный ствол дерева, чтобы отдышаться. То, что я не выйду замуж за Стича, было ясно даже и ежу! Но в противоборстве двух упрямцев – меня и папеньки, последний мог бы и победить. Отчаянно жалея, что рядом нет бабушки, которая всегда давала мудрые советы, я гладила смиссу и едва сдерживалась, чтобы снова не заплакать. Ну что за день такой сегодня? Сначала дурацкие лепестки и признание Онтарио, теперь это… Мне нужно бежать! Бежать подальше и от младшего Ананакса с его непредсказуемостью, и от навязываемого брака. Бежать туда, где меня никто не станет искать. Бежать… в Неверию!
– Ваше Высочество, Ваше Высочество, – вдруг услышала я, – что случилось? На вас лица нет!
На полянку вывалился… принц Стич и согнулся, пытаясь отдышаться.
Волна душной ярости накрыла меня с головой. Ничего бы не случилось, если бы он не приехал!
– Зачем вы приехали в Кармодон! – закричала я, вскакивая и надвигаясь на него, как цунами на грешную землю. – Какого черта вы не умерли по дороге, подцепив заразную болезнь или отравившись в придорожном трактире пирожками?
– Но… Ваше Высочество! – воскликнул принц. – День рождения вашего отца…
– День рождения! – я ударила его кулаками в грудь. – День рождения, говорите? То есть о нашей свадьбе вам ничего не известно?
Стич побледнел и отступил.
– Лжец! – задохнулась я. – Ты все знал! Знал и молчал?
Принц молча смотрел на меня, а потом вдруг шагнул и, обняв, прижал к себе.
– Лжецы, – пробормотала я, – все вы – лжецы…
И заплакала от жалости к себе, горько, неутешно.
– Ваше… Альви, – пробормотал Его Высочество и принялся
