этом месте был не один, а несколько прудов, и примыкали они к патриаршему подворью. В советское время блюли множественное число, напоминающее о старине, и единственный водоем назвали Пионерскими прудами. Чтобы поддержать новое название, в сквере у пруда в 1976 году поставили памятник Ивану Крылову работы скульптора Андрея Древина. Крылов проходил по детскому ведомству, его басни изучали в начальной школе.
Патриаршие пруды. Скульпторы с героями басен Крылова работы Даниэля Митлянского
Крылов изображен молодым, статным – смотрите, какой разворот плеч, а баснописец был настолько силен, что подростком, говорят, принимал участие в ярмарочных драках стенка на стенку. Платье на поэте просторное свободного покроя. Любил, любил поесть баснописец. Не счесть анекдотов по этому поводу. Как Крылов съедал по кругу все обеденные перемены дважды. Лицо Древин делал по многочисленным портретам популярного литератора, но слегка приукрасив. Современники вспоминают, что поэт был довольно колок, но со временем усвоил себе маску рассеянного увальня. Памятник посадили пониже, чтобы он не отрывался от гуляющей публики.
Вдоль аллеи расставили ширмы с героями басен Крылова. Этот бронзовый зверинец вылепил скульптор Даниэль Митлянский. Я однажды пришел сюда со своими учениками и предложил каждому подобрать себе персонажа. Затем все встали рядом с бронзовым прообразом, кто в роли лисы, кто – мартышки, а я фотографировал. Получилось очень выразительно.
Действие романа «Мастер и Маргарита» начинается на Патриарших прудах. В тени лип стояла будочка «Пиво-воды», где была только теплая абрикосовая. Напившись, Берлиоз и Бездомный сели на скамейку лицом к пруду и спиной к Бронной. Звонить по телефону Берлиоз побежал к Ермолаевскому переулку. Всю эту топонимику любители Булгакова помнят наизусть, споры вызывает только очень важный момент: а ходил ли трамвай по Бронной, ведь сегодня рельсов нет. Многие считают, что трамвай Булгаков выдумал.
Сегодня про трамвай можно посмотреть в энциклопедии, а вот в 1970-е годы подробную информацию о Москве найти было сложно. В Музее Михаила Булгакова мне рассказали, что один из поклонников писателя раздобыл металлоискатель и ночью отправился обследовать улицы вокруг пруда. Обнаружил под асфальтом остатки рельсов. Нам металлоискатель не нужен. Известно, что в 1928 году вокруг Патриарших прудов прошла линия трамвая. Красивый домик на берегу изначально служил не лодочной станцией, не буфетом, а павильоном-грелкой для отдыхающих вагоновожатых.
Булгаков точен в городских деталях. Он всегда любил помещать в свои произведения знакомых людей и известные места. Например, на Малой Бронной в доме 32 в первые голодные московские годы он часто обедал в знакомой семье. А затем подробно и узнаваемо описал их квартиру в рассказе «Спиритический сеанс». Кажется, они обиделись… в Мастере есть черты самого Булгакова, а в Маргарите – его жены. Михаил Булгаков рассказывал, что как-то пришел на Патриаршие в полнолуние и встретил старика, который, посмотрев на его жену, произнес: «Ведьма».
Скульптура Коровьев и Бегемот, работа Александра Рукавишникова.
В 1998 году скульптор Александр Рукавишников выиграл конкурс на сооружение на Патриарших прудах памятника Михаилу Булгакову. Рукавишников любит скульптурные группы: его Шолохов плывет в лодке вместе с табуном лошадей, Александр II стоит рядом с двумя огромными львами, Никулин выходит из автомобиля… Для возвеличивания Булгакова скульптор приготовил грандиозный проект. Над углом пруда на террасе на сломанной скамейке сидит писатель. Иешуа уходит от него прямо по глади воды. За спиной писателя слившиеся фигуры Мастера и Маргариты, обнявшиеся Коровьев и Бегемот, грач в футуристической машине. По левую руку – стена с фигурами Пилата и Левия, по правую – наклонный фонтан-примус, извергающий воду в пруд. Примус задуман двенадцатиметровым, но под влиянием общественности скульптор согласился на четыре метра.
Замысел Александра Рукавишникова по масштабу и качеству исполнения был сродни «Мастеру и Маргарите» и, соответственно, повторил судьбу романа. Горожане отклонили многофигурный проект, и бронзовые персонажи разбежались по Москве. Они стоят перед «нехорошей квартирой» и мастерской скульптора.
Спиридоновка ул., 30.
Архитектор Иван Жолтовский больше двадцати раз приезжал на Апеннинский полуостров, и каждое путешествие запечатлевал в акварелях, зарисовках, обмерах, которыми постоянно пользовался в работе. Его цепкая профессиональная память хранила множество обломов, орнаментов, решений тех или иных узлов. Он знал итальянский язык и перевел четыре книги об архитектуре Андреа Палладио. Недалеко от Патриарших прудов Жолтовский создал оммаж[1] любимому мастеру, повторил (Спиридоновка ул., 30) палаццо Тьене в итальянской Виченце, построенное Палладио. Так же оформлены оконные проемы: похожая облицовка, идентичный «возрожденческий», далеко вынесенный карниз. Вот только палаццо, послужившее образцом Жолтовскому, имеет более низкий первый этаж. Русский мастер делает наоборот – первый этаж массивнее второго.
Скатертный пер., 4/2, стр. 1.
Палаццо построено для купца Гавриила Тарасова. Тарасовы владели в Армавире «Товариществом мануфактур братьев Тарасовых» и с ростом доходов главную контору товарищества перенесли в Москву. В Москву переехали и три брата: Александр, Гавриил и Михаил. Александр Тарасов построил два дома, для себя и под сдачу, в Скатертном переулке (Скатертный пер., 4/2, стр. 1), Михаил Тарасов возвел особняк на углу Хлебного и Малого Ржевского переулков, этот брат сдавал верхний этаж (Малый Ржевский пер., 4/21), а Гаврила Тарасов заказал Жолтовскому палаццо на Спиридоновке и собирался занять его своей семьей. Заказчик до окончания строительства не дожил: скончался в 1911 году, а особняк был готов в 1912 году. Заготовленная латинская надпись между этажами: «GABRIELUS TARASSOF FECIT ANNO DOMINI…», в переводе означающая: «Габриэль Тарасов сделал лета Господня…», осталась без цифр.
Особняк Гавриила Тарасова в ежегоднике «Московский архитектурный мир» за 1912 год назван «сказкой былых времен». Жолтовский стилизовал не только фасады здания под Ренессанс. Во внутренний двор вел сквозной арочный проход, как в итальянских дворцах. Над проходом находилась открытая лоджия. Внутренний дворик украшали вьющиеся растения и фонтан в виде чаши, которую поддерживают три морских конька. Потолок в парадных комнатах расписал художник Евгений Лансере, фрески, стилизованные под ренессансную живопись, выполнили художники Игнатий Нивинский и Викентий Трофимов.
О московском палаццо столько говорили и писали, что владение оценили после смерти хозяина в огромную сумму и назначили соответствующий налог. Расстроенные наследники потрясали счетами и объясняли, что в здании
