— Кроме того, что сказал, — ничего, — Пафнутьев растерянно пожал плечами, как это может сделать человек, незаслуженно заподозренный в чем-то низком и недостойном...
— Какими моими услугами они пользовались? Не оказывала я им никаких услуг! И они мне тоже!
— Вы о ком? — спросил Пафнутьев со всей невинностью, на которую был только способен.
— Как о ком?! Ну, об этих ваших... Убитых.
— Вы их знали?
— С чего вы взяли?
— Вы так уверенно говорите о том, что они не оказывали вам услуги, что вы им тоже не оказывали... Так можно говорить, только зная человека. Может быть, одна из них была почтальоном, который приносил вам газеты, письма... Может быть, официанткой, которая обслуживала вас в ресторане и таким образом услуги вам все-таки оказывала... А вы утверждаете, что нет, не оказывала. Значит, все-таки знаете, о ком я говорю?
— С чего вы взяли? — повторила Пахомова, совершенно сбитая с толку.
— Даже не знаю, что и ответить, Лариса Анатольевна, — Пафнутьев растерянно поморгал. — Дело в том, что эти две молодые женщины пользовались услугами фирмы «Роксана». Вы оформляли им документы для поездки в Италию. Совсем недавно, уже в этом году.
— Ах, вы об этом! — почти радостно воскликнула Пахомова.
«Надо же, — озадаченно подумал Пафнутьев. — Каждый раз, когда я заговариваю о туристической фирме, она не может скрыть облегчения. Значит, ждет других вопросов, не о фирме... О чем же тогда? Она потеряла самообладание, когда я заговорил об убитых... Похоже, именно здесь ее болевая точка».
— Так вот, эти несчастные женщины, — Пафнутьев продолжил свои истязания. — Я подумал, что, может быть, вы их помните?
— Вряд ли.
— Ну почему так резко... Бывают запоминающиеся клиенты. Может быть, при заполнении анкет, при покупке билетов, во время пребывания в Италии с ними что-то произошло, какая-то неурядица, недоразумение... Ведь вы сопровождаете группы в поездках?
— Иногда.
— Может быть, сопровождали группу, в которой были эти женщины?
— Надо уточнять... Я не уверена, что сохранилась документация. Мы стараемся не накапливать бумажный хлам.
— Но они летали уже в этом году. И не один раз.
— Они были в одной группе? Летали одновременно?
— Я не готов ответить на этот вопрос, Лариса Анатольевна, — сказал Пафнутьев, хотя уже знал, что девушки трижды летали одновременно и каждый раз их группу сопровождала Пахомова. Он не был уверен, что нужно прямо сейчас раскрыть свою осведомленность. Пахомова была осторожной женщиной, но все-таки глуповатой. Не могла она быстро и правильно оценить суть вопроса, и, как каждая глупая баба, скрывала это раздражением. Пафнутьев прекрасно видел, что перед ним человек, который смертельно чего-то боится, впрочем, он мог даже сказать, чего именно: Пахомова опасается всего, что связано с погибшими женщинами.
Как должен себя вести в ее положении человек, который не совершил ничего предосудительного? Она должна пообещать, что поднимет документы, списки туристов, даты вылетов. Все это можно сделать в течение получаса, поручив секретарше. Но для этого она должна узнать фамилии погибших, их имена, адреса...
Что же мы видим вместо этого?
Бабья истерика.
«Почему она не спросит у меня фамилии убитых женщин? — озадаченно подумал Пафнутьев. — А потому что она их знает».
— Ну что ж, — Пафнутьев поднялся. — Спасибо за угощение. Мне очень понравилась как сама текила, так и наша беседа, Лариса Анатольевна. У меня просьба — посмотрите документацию, может быть, там остались какие-то сведения.
— Конечно, конечно, — закивала Пахомова. — Обязательно посмотрим. Если что-то обнаружится, тут же сообщим.
— Да, — спохватился Пафнутьев, — я ведь не попрощался с девушкой, которая угощала нас чаем, — и он решительно направился на кухню. Пока Пахомова сообразила, в чем дело, Пафнутьев уже стоял рядом с Олей. Он молча сунул ей в кармашек передника свою визитную карточку, поднес палец к губам: дескать, это между нами, никому ни слова, потом повертел пальцем в воздухе, описывая небольшие круги — обязательно позвони.
Перепуганная горничная лишь послушно кивала головой. Поэтому, когда спохватившаяся Пахомова вошла на кухню, она не услышала ни единого слова.
— Чай был прекрасен, надеюсь, мне представится возможность воспользоваться гостеприимством хозяйки и отведать чайку еще разок.
— Отведаете, Павел Николаевич, — мрачно сказала Пахомова, стоя за его спиной.
— Приглашаете?
— Какая разница, приглашаю или нет... У меня откуда-то уверенность, что видимся мы с вами не в последний раз.
— Вашими устами да мед пить, Лариса Анатольевна! — воскликнул Пафнутьев.
— Я предпочитаю текилу.
— У вас прекрасный вкус!
— Павел Николаевич, — Пахомова помолчала, как бы борясь с собой, поскольку слова, которые уже плясали у нее на кончике языка, были слишком непочтительны. — Павел Николаевич, если у вас ко мне больше нет вопросов, то давайте... Давайте попрощаемся.
— Но ненадолго! — Пафнутьев с хитроватой улыбкой поднял указательный палец. — Договорились, Лариса Анатольевна, а? Следующий раз уже я буду угощать вас чаем.
— На текилу надеяться не стоит?
— Только намекните! — воскликнул Пафнутьев с такой радостью, будто добился от женщины невесть какого согласия.
— А чего намекать-то? Говорю открытым текстом. Хочу текилы.
— Будет текила!
— И все? Больше ничего?
— Вспомнились детские стишки... Будет тебе белка, будет и свисток.
— Это в каком же смысле, Павел Николаевич?
— Лариса Анатольевна, что бы я вам сейчас ни сказал, наверняка ошибусь. Жизнь бесконечна в своих проявлениях. Как говорит один мудрый человек, сие есть тайна великая и непознаваемая.
— Угу... Понятно, — кивнула Пахомова, думая о чем-то своем.
— Встречусь с Сысцовым, поговорю, у нас давнее знакомство... Выслушаю доклад своего помощника Худолея, вы, наверное, его помните... Просмотрю криминальную хронику по телевидению — не обнаружился ли за последние сутки еще один труп из ваших клиентов...
— Думаете, еще будет? — Пахомова побледнела.
— Некоторые утверждают, что будет. Правда, этот человек не настаивает на том, что обязательно из ваших путешественников... Труп может появиться и со стороны. Всего доброго, Лариса Анатольевна. Я, конечно, на текилу не надеялся, я надеялся на разговор, подробный, искренний, откровенный. Такие разговоры редко получаются, но у нас с вами получится. Проводите меня, пожалуйста, к выходу, а то я боюсь заблудиться в ваших анфиладах.
Когда Пахомова первой вышла из кухни, Пафнутьев успел обернуться к горничной и еще раз повторил движения своего указательного пальца — сначала к губам: дескать, мы в сговоре, потом вращение — позвони мне, и, наконец, постучал пальцем по столу — не вздумай ослушаться.
