мешался с серым предутренним маревом, проникающим через широкие стеклянные двери гостиницы. Кайн сидел за столом, нетерпеливо постукивая пальцами по полированной столешнице. Перед ним лежала одинокая картонная папка с красно-синим кружком.
– Вот, – не утруждаясь приветствиями, майор подтолкнул папку по столу в сторону Саматты. – Девиантов обнаружили сегодня… то есть уже вчера вечером. Здесь адрес и грубый план окружающей местности, где они скрываются. Там же – краткая выжимка из личных дел, в основном по их способностям. По младшей девчонке полноценные исследования не проводились, все материалы – по большей части догадки аналитиков, основанные на видеозаписях, сделанных до нас, а также во время побега. Имей в виду – речь идет о предположениях, так что, возможно, она куда опаснее. Предполагай худшее. Не забывай, материалы совершенно секретны, копии, хоть бумажные, хоть электронные, делать запрещается.
– Отель? – удивился капитан, быстро просматривая шелестящие страницы. – И парк… Ладно, даже удобнее. А тут что еще за деятели? – Он сунул под нос Кайну фотографии парня и девушки лет восемнадцати или девятнадцати. – Он кто? – На стол легла фотография десятилетнего пацана.
– Не все так просто, как хотелось бы, – скривился Кайн. – Они укрываются в старом заброшенном отеле, и с ними трое некомбатантов. Наверное, какие-нибудь бродяги. Медлить опасно. Сам понимаешь, что им грозит. Посторонние, похоже, не догадываются, с кем имеют дело, так что их могут кончить в любой момент. Девка, Карина, она хуже пулемета, убивает так же просто, как ты дышишь. И действовать придется твоему спецотряду – полиция наверняка просрет все, как обычно. Я не могу отдавать тебе прямых приказов, но…
Не ответив, Саматта собрал листы в папку, повернулся и вышел.
Он не любил майора. Он вообще страшно не любил Институт. То, что в спецлабораториях делали с детьми, иногда вызывало у него желание взять в руки огнемет и засадить термобарический заряд в панорамное окно директорского кабинета. Но его никто не спрашивал, нравится ли ему служить здесь, а сам он так и не собрался с духом, чтобы подать рапорт о переводе. Неуживчивость может плохо сказаться на карьере, и совсем не факт, что в другом месте окажется лучше. А расстаться с армией насовсем он пока не готов.
В свои тридцать с небольшим он через многое прошел – через оба конфликта на Островах, через грязную необъявленную войну в джунглях далекого Сураграша, даже через катастрофу транспортного вертолета, в которой каким-то чудом выжил он один – и полагал себя хладнокровным человеком. Но творившееся здесь наполняло его отвращением. Конечно, приказы не обсуждают. Но, видят все боги мира, как же ему не хочется возвращать бежавших детей в местный гадюшник… Конечно, они девианты, убийцы со сверхъестественными способностями, они крайне опасны для окружающих, но они же дети!!
Шагая по тропинке между зданиями, он коротко, резко выдохнул. Приказы не обсуждают. В его обязанности входит предотвращать побеги и охранять от девиантов окружающих, и он свой долг выполнит. Эмоции – в сторону. Сейчас главное понять, можно ли взять их живыми и не угробить ни гражданских, ни своих людей. Интересно лишь, как можно убить кого-то, взглядом останавливающего в воздухе пули? Впрочем – он на ходу заглянул в папку – судя по тому, что здесь написано, пули с урановым сердечником остановить им не удастся, так что снайпер справится. Если, конечно, Карина не прикидывалась во время экспериментов слабее, чем она есть на деле.
В большой комнате, бывшем конференц-зале административного здания, отведенной под штаб, уже сидел Кмир с тремя бойцами, скучающе поглядывающий на настенные часы.
– Что за пожар? – недовольно спросил лейтенант. – Сидим мы, понимаешь, на вахте в спецкорпусе, и вдруг трель в ухе – мамаша требует детишек домой. Девианты нашлись, что ли?
– Догадливый… – бросил капитан, присаживаясь. Сейчас проницательность заместителя почему-то вызвала у него новый приступ раздражения. – Нашлись.
Он швырнул папку на стол.
– Вот. Особо секретное дерьмо. План местности и здания, где они обитают, и всякая хрень. Обе девчонки, и с ними трое некомбатантов, двое взрослых и один ребенок. Не позже шести мы должны начать выдвижение на место. Пока народ не подтянулся, давай думать, как попытаться обойтись без жертв. Напомни мне – канистры со слезогонкой подвезли взамен потраченных на учениях?..
Завтрак прошел в гробовом молчании. Цукка удивленно поглядывала то на притихших детей, сосредоточенно жевавших кукурузные хлопья в молоке, то на отстраненного Дзинтона, который, казалось, полностью погрузился в свои мысли. Карина ожесточенно жевала, снова и снова прокручивая в голове начальные фразы разговора. Все они казались какими-то глупыми и неподходящими. «Дзинтон, мы у тебя погостили, а теперь до свидания»? «Цукка, мы девианты, за нами гонятся, нам надо убегать»? «Нам очень понравилось жить с вами, но нам нельзя остаться»? «Цукка, Дзинтон, нам надо серьезно поговорить»? Ха! Нет, все как-то по-дурацки.
Она вздохнула, отставляя пустую тарелку. Наверное, на обед Цукка сварила бы такой вкусный суп из грибов… Но уходить так уходить. Обеда они дожидаться не станут.
– Карина, ты не наелась? – встревоженно спросила девушка. – Положить еще?
Карина помотала головой.
– Дзинтон… – нерешительно сказала он. Палек с Яной перестали жевать и напряженно уставились на нее.
– Да, Кара? – Дзинтон поднял на нее внимательный взгляд.
– Я… мы… – Карина замолчала и, неожиданно для себя, выпалила: – Дзинтон, мы уходим.
Вопреки ее ожиданиям Дзинтон даже не удивился.
– Понятно, – спокойно сказал он, откладывая ложку. – Я все ждал, когда дойдет до расставания. Правда, я думал, что еще дней пять-шесть вы усидите. Срываетесь из-за того, что Яна почувствовала вчера в ресторане?
Карина молча кивнула.
– Кара, куда вы собрались уходить? – растерянно спросила Цукка. На ее лице появилось жалобное выражение. – Дзи!
– Нам надо уйти! – неожиданно горячо проговорила Карина. – Дзинтон, Цукка, мы очень вас любим, правда! Нам очень нравится жить с вами. Но… нам нельзя оставаться, честно.
– Потому что за вами гонятся, – кивнул парень. Его лицо казалось непроницаемым. – И раз ты столько времени провела с нами, но ничего нам не рассказала, почему тебя держали в Институте, значит, это тайна, которую ты не хочешь открывать. Но, понимаешь, Кара, мало уйти отсюда. Надо потом куда-то прийти. И куда ты собираешься?
– Я… – Карина замолчала. В самом деле, куда? Главное, подальше от Масарии, подальше от Института.
– Не знаешь, ясно. То есть в никуда. Кара, бегство бессмысленно. Ты не можешь убегать вечно. Рано или поздно беглец, который не видит перед собой цели, попадается. Не лучше ли остаться там, где тебя могут защитить?
– Ты не можешь мня защитить! – Карина с трудом сдержала почему-то
