— настоял на своём Эд.
— Без проблем, — улыбнулся «частник». — Вот Славик, кстати, кое-что узнал: позвонит через час, пока его научрук похитил.
— Ждём.
Ждать пришлось чуть меньше часа: сорок девять минут. Эд старался смотреть на часы, висящие над дверью, как можно реже, но каждый раз, когда глядел на циферблат, оказывалось, что прошло всего две-три минуты.
Наконец, телефон зазвонил.
— Привет! — радостно поздоровался Славик. — Я вырвался из лап Ольги Константиновны и готов делиться сведениями.
— Делись! Не тяни, — поторопил Эд. — Ставлю на громкую.
— Всем привет! Итак, мои источники сообщили, что незадолго до смерти Матвея Ванина видели с его одногруппницей, Алиной Серебряковой. В кафе далеко от универа, это раз. На учёбе они не общались, это два. Алина, как говорят, была сердита, это три. И эту Алину же видели с Ерохиным перед Новым годом. А в сентябре её же видели с Кириллом Ряскиным: это третьекурсник-историк, суперумный парень, возможно даже гений… Но я отвлёкся. Больше ничего общего между Ерохиным и Ваниным не было. Ну, контактов общих в смысле. Так-то общее было: в одной группе учились, были не очень общительные, «ботаники»…
— Девушку с ними видели всего раз? — спросил Егор.
— Да. Нет, с Ряскиным два или три раза, а с теми двумя по разу. Наверное, обычно общались через ватсапп или в тележке.
— А ещё с кем-то Алина Серебрякова общается? — поинтересовалась Вика.
— Кстати, нет! Мои источники склонны считать её высокомерной. Ну, то есть мне не так сказали, но, если можно, цитировать не буду, — хихикнул Славик. — В общем, нет, не любят девушки Алину.
— Ещё что-нибудь есть? — Эду не терпелось взяться за этот след.
Не то чтобы он действительно верил, что за самоубийством одного парня и бегством другого стоит эта девушка, но, возможно, она знает, кто за всё в ответе.
— Это всё.
— Большое спасибо! — сказал Эд, и следом Славика поблагодарили все члены Б-четыре.
Славик заверил, что рад был помочь, предложил обращаться, если что, и попрощался.
— Когда вы общались со студентами, там была Алина Серебрякова? — Егор посмотрел на Макса, потом на Вику.
— Да, — отозвалась Вика. — Следы соприсутствия на ней были. Держалась спокойно, чуть насторожено. Очень красивая девушка, кстати говоря.
Макс кивнул.
— Значит так, — объявил Егор. — Вика, мы с тобой едем ловить эту красавицу. Макс, Эд, вы за Ряскиным. Допросить, выжать всю возможную информацию. Но имейте в виду: предъявить ему нечего. Ориентируйтесь по ситуации. Вопросы есть?
Вопросов не было.
Максим позвонил в университет, чтоб узнать расписание и адрес Ряскина, а заодно получить фото. Вика взялась выяснять, где сейчас Серебрякова.
Через четверть часа группа разъехалась: пары у второго курса уже час, как закончились, так что Алину надо было ловить дома, а вот третий курс ещё в университете.
Эд и Макс заметили Кирилла Ряскина у университетских ворот. Третьекурсник, одетый в короткую серую куртку, джинсы и тёмно-зелёную шапку, выглядел совершенно обычно. Городской рюкзак, высокие ботинки с зелёной шнуровкой, чёрные перчатки — ничего примечательного. И знаков, кстати, нет ни на одежде, ни на рюкзаке.
— Выйду на контакт, — сказал Кошкин. — Получится, приглашу его в машину. Если нет, тогда вон в то кафе. Ты пока жди тут. Если я тебя позову, проверь парня тихонько.
Ряскин заметил Максима сразу. Дождался, пока тот перейдёт через дорогу, поздоровался. Парень не выглядел напуганным, скорее — слегка заинтересованным.
Они обменялись парой реплик, после чего Макс вытащил удостоверение. Ряскин изучил его вдоль и поперёк, потом кивнул.
Максим повернулся в сторону машины, махнул рукой, явно приглашая присоединиться, и зашагал к кафе.
Ряскин внимательно оглядел Эда, поздоровался и хмыкнул:
— Как раз говорил вашему коллеге, что ни за что не сяду в машину с незнакомцами. Можно, кстати, ваше удостоверение?
Пришлось показать. Его «корочки» студент тоже изучил досконально. Потом кивнул и молча пошёл за Максимом.
Эд, чуть приотстав, по пути трижды проверил парня знаками — ничего.
В кафе, к удивлению Эда, оказалось пусто, несмотря на то, что рядом универ, полный голодных студентом.
Ряскин, видимо, заметил его озадаченность и пояснил:
— Тут бессовестно дорого. Надеюсь, вас это не смутит?
В голосе студента явно слышались насмешливые нотки, но цены в заведении мало волновали «спецов» — можно будет поговорить без свидетелей, вот и отлично.
Максим выбрал столик на четыре места у окна, подальше от стойки. Они сделали заказ, ограничившись кофе и заслужив осуждающий взгляд официантки.
Ряскин и Макс сели напротив друг друга, Эд устроился лицом к окну.
— Итак, Кирилл, ты что-то знаешь о самоубийстве парня со второго курса? — Максим решил зайти издалека.
— Не больше, чем все остальные, — пожал плечами Ряскин. — А почему вас интересует то, что я об этом знаю?
Он выделил голосом «я» и внимательно уставился на Кошкина.
— Возможно, потому, что вы кое-чем привлекли наше внимание, Кирилл.
Парень выразительно приподнял брови.
— Это очевидный ответ, нескромно требующий моего встречного банальнейшего вопроса. Что ж, так чем же я привлёк внимание органов?
— Некоторыми фактами своей биографии, само собой, — усмехнулся Кошкин. — А теперь расскажите нам о своих отношениях с Алиной Серебряковой.
Ряскин, кажется, действительно удивился.
— С Серебряковой? С этой чокнутой?
Макс кивнул, неотрывно глядя на студента. Тот почесал кончик носа и сказал:
— Вот это поворот. Не ожидал. Вы что же, полагаете, она связана с самоубийством того парня? Ну, в принципе неудивительно… Так, постараюсь объясниться. Серебрякова подошла ко мне после торжественной речи ректора в День знаний. Я поначалу заинтересовался. Нет, не потому, что она красива. Симпатичных девушек много. Что гораздо важнее, она умная. Не такая умная, как я, конечно, но тоже ничего.
Ряскин сказал это спокойно, не рисуясь, и Эду вдруг пришло на ум, что, наверное, примерно так оценивал Змей Полоз: не такие сильные, умные, способные, как я, но тоже ничего.
Студент продолжал:
— Знаете, очень сложно найти собеседника, который способен понять, что такое «симулякр» или как работает система сдержек и противовесов. Да хотя бы осознающего, как работает телескоп или в чём разница между левыми и правыми радикалами. Люди по большей части утомительно глупы, — Ряскин покачал головой и добавил:
— Без обид.
Вот тут Эд почувствовал себя задетым. Не из-за самой фразы, а из-за устало-снисходительного тона.
