я не могу до вас добраться.
Я всегда чувствовал, что наша дружба – это что-то особенное, но слова Лирика причиняют мне боль. Я открываю рот, чтобы поддержать его, но он качает головой.
– Ты знаешь, я не люблю возвышенных слов. Давайте дальше.
– Теперь я, – Герцог вытирает ладони о штаны. – Кроме Водящего, я много чего боюсь, потому что поначалу прикасался ко многим детям. Всего одиннадцать страхов. Вроде одиннадцать. Огонь, собаки, высота, темнота, гроза, вороны, полёты, зубные врачи, тени…
– Тени? Ты боишься теней? – уточняет Карла.
– Я был знаком с одним мальчиком, который боялся собственной тени, – Герцог вытирает пот с щеки. – Он боялся, что она оживёт и набросится на него.
– Это тень напала на тебя в амфитеатре? – Я видел, как он вырывался и упал.
– Да…
Лирик качает головой.
– Да, приятель. Это переводит бой с тенью на другой уровень.
– Страшнее всего паутина, – продолжает Герцог. – Ненавижу её: замечаешь, только когда вляпаешься. Здесь меня заматывают в кокон. Темно, дышать трудно… Я в ловушке. Ко мне крадутся пауки.
Герцог перечислил много страхов, но, думаю, после сегодняшнего разговора в амфитеатре самым ужасным для него стал страх смерти. Мне хочется спросить его об этом, но я понимаю, что этого делать не нужно. Если мне тяжело даже думать о том, что может произойти, то ему должно быть в сто раз тяжелее…
Он чувствует мой взгляд и поворачивается. В его глазах – печаль и решимость.
Карла складывает руки и что-то бормочет.
– В чём дело? – спрашивает её Мэри.
Карла вздыхает.
– Я сама. Это мой страх. Я вижу себя, но не такой. Очень нехорошей…
– Погоди, не понимаю, – перебивает её Лирик. – Ты и так не очень-то. Что же здесь страшного?
Она злобно смотрит на него.
– Я ничего так, просто не для тебя. У меня есть друзья, такие же, как я. На других мне плевать. Я просто не такая.
Ниа трёт виски.
– То есть ты боишься, что тебя не будут любить, что ты станешь худшей версией себя самой?
– Поговори ещё, тресну так, что помнить долго будешь! – взрывается Карла.
У Лирика челюсть отвисает.
– Хуже этого? Ну-ну! Это жуть какая-то.
– Следующий! – кричит Карла.
Ниа обнимает колени.
– Мой страх – забывать всё, как моя бабушка.
В голове Ниа полно информации, и это даёт ей веру в себя, хотя в школе она учится неважно. Забыть… я понимаю, какой это ужас для неё.
Я наклоняюсь поближе, чтобы слышала только она:
– Главное, тебе нужно помнить, что ты мой лучший друг. Хорошо?
– Ну а ты? – спрашивает меня Карла. – Ты ничего не сказал.
Я пытаюсь выдавить из себя слова. Мэри знает. Она видела.
– Это моя мама. Когда она заболела и… умерла…
– Ох, – вздыхает Лирик.
Я смотрю в землю и чувствую, что все взгляды устремлены на меня.
– Ты видишь свою мёртвую маму? – уточняет Карла.
– В страшном облике, – шепчу я.
– Мне жаль, Джастин, – говорит Ниа.
Долгое неловкое молчание.
Карла выбрасывает пустые упаковки.
– Ну, теперь мы знаем, кто чего боится.
Никаких злых комментариев или оскорблений? Она достаёт ингалятор, трясёт его и глубоко вдыхает.
– Что теперь? – продолжает она. В глазах её сочувствие, удивительно. – Мне кажется, вы не знаете, что делать дальше.
– Кое-кто может знать, – осторожно замечаю я.
– Кто? – настораживается Мэри. – Мой брат не…
– Не он. Зак.
Карла стонет:
– Мы пропали…
– Хайд чувствовал, что мы рядом, даже когда нас не видел, – объясняю я.
– Я догадался, к чему ты ведёшь, – вмешивается Лирик. – Может быть, Зак поймёт, что мы здесь, и как-нибудь поможет нам, как он это делал раньше.
– Он мог бы подсказать нам, как победить чудовище, – добавляет Ниа.
Я киваю. Мне вдруг захотелось увидеть Зака.
– А если он не сможет или не захочет? – вздыхает Мэри.
– Мы проиграем и победит Водящий? – спрашивает Квинси.
– Эй! Не надо, – возмущается Лирик. – Зак поможет нам. Я уверен. И тогда у нас будет план… – Он потирает руки: – Пора выполнять миссию «Ищем и побеждаем Водящего».
Герцог сжимает кулаки.
– Игра началась.
28
Я стою в знакомом месте, на дорожке перед домом Зака. Небо затянуто тяжёлыми серыми тучами, как и повсюду в Нигде. Окна его дома покрыты грязью, так что в них нельзя заглянуть. Украшения с вечеринки – лопнувшие голубые шарики и изодранные флажки – напоминают, как всё пошло наперекосяк.
Зак вернулся из этого места совсем другим.
– Я, кажется, всё это уже видела, прямо страшно, – Ниа передёргивает плечами.
Как повлияют на нас воспоминания о Нигде?
– Круто. – Лирик больше ничего не произносит, но одно слово значит больше, чем тысяча. Он прекрасно понимает важность момента.
– Так будем заходить-то? – спрашивает Карла. – Вы все такие ме-е-едленные…
– Страшно здесь, – замечает Квинси.
Он прав. Темно, а в воздухе что-то потрескивает. Это сводит меня с ума. Мутные отблески света из дома Зака добавляют мрачности этой картине.
Дышать. Это должно происходить само собой, но я всё ещё иногда забываю, как это делать. От недостатка кислорода меня трясёт.
– Нам надо бы…
Слова Герцога заглушаются звонками. Озадаченный, я оборачиваюсь и вижу двух маленьких девочек, которые едут в нашу сторону на розовых велосипедах. На них чёрные нарядные платья, все в кружевах и бантах.
– Кто-нибудь ещё видит это? – шепчет Лирик. – Или мне мерещится?
– Я их вижу, – говорит Ниа. Её голос дрожит.
Я быстро моргаю, надеясь, что это лишь игра воображения. У девочек продолговатые головы и глаза размером с теннисный мячик. Кожа серая, тёмные вены, похожие на паутину, чётко видны на их лицах. Подъехав ближе, они ухмыляются и поют высокими противными голосами:
– Идёт Водящий! Идёт Водящий! Номер 400 освободит его из мрака!
Мои волосы встают дыбом. Мы все отскакиваем на лужайку перед домом Зака.
– Это ещё что за кошмар? – спрашивает Лирик.
Девочки хихикают, проезжая мимо, и продолжают распевать:
– Идёт Водящий! Спасения нет, готовьтесь бежать, а Водящий повеселится!
Квинси затыкает уши руками.
Мы видим, как жуткие девочки доезжают до конца квартала. Появляется мерцающее свечение. Оно пульсирует, словно сердце. Девочки оглядываются, хихикают и исчезают в сверкающем вихре.
– Куда они делись? – в ужасе кричит Шей.
Герцог стремительно поворачивается ко мне.
– Ты говоришь, что твой друг может помочь. Надо проверить, так ли это. Вперёд!
Я сглатываю и смотрю на дом Зака.
– Хорошо. Пошли, но не через парадную дверь. – Мне не хочется входить отсюда. Это как-то неправильно. Поправляю рюкзак, огибаю дом и подхожу к калитке, ведущей на задний двор. Я резко останавливаюсь.
Зак стоит
