сегодня предстоит вернуться в цивилизованный мир.
— Да, да, — он закивал и неуклюже побрел к заводи, блестевшей солнцем между камышей.
Я начал укладывать вещи в сумку, собирая стаканчики, салфетки, нож, фонарик и ложки.
— Булатов, — Элсирика присела рядом и строго посмотрела на меня серо-голубыми глазами. — О том, что было между нами ночью, забудь. Понял? — сказала она, прищурившись и сжав кулачок. — Я слишком расслабилась после кошмара в склепе. Но больше такого не повториться. Даже не мечтай.
— Слушаюсь, моя непорочная дева, — с готовностью ответил я. — А я-то думал, что сейчас ты начнешь меня принуждать на тебе жениться.
— Фи, нужен ты мне, — она пренебрежительно скривила губы. — Знаешь сколько у меня кавалеров? Мне руку и сердце предлагали два графа и три маркиза, не говоря уже о солидных мужчинах без титула. Только я сама по себе: живу, как хочу и делаю, что хочу.
— Рад за тебя всей душой, — в ответ я тоже скривил губы и вытащил из кармана пачку сигарет. — Видимо, ты этим графьям с маркизами своими книжонками крепко мозги вывернула. Мой совет: напиши еще порнотриллер про Колобка, может тогда по тебе и принц мильдийский сохнуть начнет.
— Дурак ты, Игореша. Своими книжками я зарабатываю столько, сколько тебе не снилось. И мне нравится писать книги. Видишь ли, если мне чего-то не хватает в жизни: романтики, сказки, любви или острых ощущений, то теперь я их могу просто выдумать. Я живу в своих выдуманных историях, создаю тот мир, в котором желаю на какое-то время оказаться. И ты никогда не поймешь, какой это кайф.
— Ну конечно, как же я смогу понять кайф, который получает Красная Юбочка, когда ее трахает волк-оборотень! — я поперхнулся смехом даже не успев прикурить сигарету. — Как я понимаю, ты написала ту историю, в которой сама хотела бы оказаться? Хочешь, закажу себе костюмчик волка?
— Ты дурак! Сволочь! Убью тебя сейчас! — она бросилась на меня с кулаками.
Ей дважды удалось врезать мне в плечо и по уху, на третий, я перехватил ее руку и повалил агрессивную дамочку в траву.
— Какая ты скотина! — хныкала она подо мной.
— Ага. Еще сволочь и дурак, — дополнил я ее оборвавшуюся речь, а затем поцеловал в губы. — Кстати, мне нравится, как ты трахаешься. Может разыграем сценку из твоей любимой книжицы? Ты бы что хотела попробовать?
Глава 6
— Давай, скажи, что бы ты хотела? — повторно спросил я, заглядывая в ее серые глазки. — Неужели, приятнее жить фантазиями? Почти все это можно сделать на самом деле.
Она не отвечала, часто дыша подо мной и уже беззлобно царапая мою спину. Я ее отпустил, почувствовав приближение Дереванша.
Вернулся архивариус с умытым лицом и неплохим настроением. Элсирика, отойдя в сторону и поправив одежду, немного успокоилась после неожиданного всплеска эмоций. Затем взяла сигарету из брошенной мной пачки и, прикуривая, напомнила архивариусу:
— Господин Дереванш, а вы обещали написать текст Клочка. Почему бы не сейчас, пока утро и голова свежая?
— Обещание я-то помню, — кенесиец кивнул и поинтересовался: — Только где мы возьмем бумагу и чернила?
— Думаю, в сумке нашего великого мага Блата, — предположила Рябинина, пуская струйку дыма.
Я молча открыл среднее отделение сумки и вытащил два белоснежных листа, ручку и папку, чтобы Дереваншу было удобнее писать.
Устроившись под мшистым валуном, кенесиец долго разглядывал мелованный лист формата А-4, тихонько поглаживал его пальцами и что-то бормотал под нос. Я терпеливо ждал, когда он, наконец, налюбуется белым прямоугольником, возьмет у меня ручку и все же приступит к делу.
— Удивительная бумага, — с затаенным восхищением проговорил архивариус. — В жизни не видел подобной! Белая, гладенькая!.. Какая бумага! Господин Блатомир, у вас нет чего-нибудь похуже? Мы не можем расходовать на мои каракули такую славную бумагу.
— Есть салфетки и рулончик туалетной, — съехидничал я.
— Пишите-пишите, господин Дереванш. У Блатомира такого добра завались, — успокоила его Элсирика.
— А мне бы еще и чернила, — попросил архивариус, взяв из моей ладони шариковую ручку.
— Не нужны вам чернила — это волшебная самопишущая ручка, — кенесиец уже начал меня злить. В подтверждение сказанного, я выхватил у него ручку, нарисовал на первом листе несколько небрежных загогулин, затем смял лист и бросил в кострище.
Дереванш несколько секунд смотрел на меня с изумлением, смешанным с ужасом. И когда я грозно навис над ним, он быстренько склонился над листком и принялся за работу. Писал он медленно, выводя каждую букву и даже точки ставя так, словно пытался изобразить микроскопических «Джоконд».
— Вот, господин Блатомир, я написал текст так, как понял его сам, вставив все недостающие буквы. Пожалуйста, — он протянул папку с листком и с особым благоговением шариковую ручку.
Положив творение архивариуса на валун, мы с Элсирикой погрузились в изучение написанного.
Текст выглядел так:
«Три раза я спрашивал его. Спр
но Болваган молчал. Хитро мол
сердце, и смотрел на берег Алра
где возвышался Вирг, и старое святил
стенами. И я смотрел и молчал, ду
водах Алраки мыла ноги наш
приносил горький дым. орги, и
сказал Болваган:
там наследие Святейш
добавил мудрый Болваган: «Стрела, сокол и зме
найти, но без целого ключа они — смер
Есть часть его в герцога мертвой руке,
ослепленного правдой земной».
— И что из этого можно понять? — я задумался, почесывая за ухом, снова и снова пробегая взглядом по обрывочным строчкам. — Дереванш, вы уверены, что правильно поставили недостающие буквы.
— Почти уверен. Ошибка, конечно, может случится, но нам надо же от чего-то отталкиваться. Пусть пока будет хотя бы такой текст. Если желаете, напишу ровно так, как было на самом Клочке, не вставляя буквы. Можно подумать над другими вариантами слов, вызывающих сомнение.
— Да, потом это тоже напишите. Из всего, что здесь есть, очевидно одно: наследие Святейшей находится где-то на берегу Алраки, — заключил я, еще раз перечитав некоторые строки.
— Алраки — большая речка, начинающаяся в Средних горах и впадающая аж в Мильдийское море, — сообщила Элсирика и без того известный географический факт.
— Да, если рыскать по всей длине Алраки в поисках Сапожка, то мы явно не успеем за копателями. Вообще за это время наверняка произойдут какие-нибудь геологические катаклизмы вплоть до исчезновения самой Алраки, — высказался я. — А вот глядите, здесь сказано: «водах Алраки мыла ноги наш» — «мыла», надо понимать ОНА мыла — особа женского пола. А коли так, то, скорее всего, речь о Пелесоне — кроме нее вроде в этом действе другие дамочки не участвуют. Может Мертарус подразумевал будто, наша Пелесона мыла ноги, ну
