– А что так? – коротко взглянув на него, поинтересовался Уолли.
– А сам-то чего до сих пор не женат? – парировал Монти. Оба, не сговариваясь, посмотрели на Джея и в один голос добавили: – Ты женат на работе, поэтому тебя не спрашиваем!
И изумленно взглянув друг на друга, осторожно улыбнулись. Шутка была старая, еще со времен их обучения в Фартуме. Начиная с последнего курса на каждый вопрос «Ну, когда же ты найдешь себе пару?» командор отшучивался: «Я уже женат – на работе». Однако никто кроме Изабеллы не знал о том, что случилось на самом деле: Анджей неожиданно и страстно влюбился в однокурсницу-тайшелку, входившую в другое боевое звено. Он похудел, перестал спать… Белка, наконец-то, была за него счастлива, но однажды мечтательное настроение командора сказалось на работе всего звена. Он промедлил в принятии решения, и задание они чуть не провалили. После возвращения в университет с боевой операции фон Рок исчез, предпочтя переживать в одиночестве, а затем вернулся почерневшим от выбора, который заставил себя сделать.
«Мое призвание – трудиться на благо Унии, как это делал мой отец, – сказал он Белке наедине, – я это знаю, чувствую. Женщина, которая будет рядом со мной, должна принять меня таким, какой я есть или не принимать вовсе. Отношения ради приятного времяпровождения мне не нужны – я выбираю работу!»
Атмосфера за столом рассеялась еще больше, когда принесли еду и выпивку. Десертное фриммское вино из золотых яблок – маленьких, медовых и полупрозрачных – пилось легко и, казалось, вообще не вызывало опьянения, лишь жажду, которая заставляла снова и снова повторять заказ. Объевшаяся пирожными Белка под звуки музыки вяло постукивала каблуками под столом, понимая, что завтра придется тренироваться раза в два дольше обычного, чтобы заставить организм функционировать в привычном для рекурсантки режиме. Она с завистью поглядывала на тайерхога, проглотившего уже две перемены блюд, и как ни в чем не бывало отплясывающего сабикс с чернокожей фриммкой, чьи глаза посверкивали в темноте, как у кошки. Анджей и Монти негромко обсуждали новые веяния в оружейном деле. Рианон вежливо помалкивал, однако слушал их с интересом.
После очередного бокала вина, Изабелла прикрыла веки. В исчезнувшем мире остались движение и свет, а здесь, в темноте, властвовали звуки и запахи, нежное прикосновение теплого фриммского ветра к лицу и шее, обнаженным плечам. Как в картинах Наймиса Роуза существовал некий светомиг, в момент которого изображение сдвигалось, обретая глубину, так и в сознании Белки времена смешались, и она уже не понимала, где находится, и чья рука касается ее – Джея или Монти…
* * *
В этот раз для Выпускного бала Фартум создал зал, в котором воплотил всю сказочность зимнего периода Земли и Кальмерана – миров, где происходила четырехкратная смена времен года. По потолку змеилась изморозь, больше похожая на изысканные кружева, темноту за стрельчатыми окнами скрывали морозные узоры. Пол казался льдом – толстым слоем сине-бело-зеленого льда, но не скользил, хотя в некоторых местах так блестел, что отражал огни сотен снежинок-светильников, парящих в воздухе и источающих мягкий свет. Иногда с потолка сыпалась белая крупа, взблескивала искрами, истаивала, не долетая до танцующих.
Белка давно потеряла из виду друзей и, по-прежнему избегая толпы, укрылась за портьерой, как когда-то сделал это император Парфилий. Нынче он тоже был здесь. По традиции, как и наследник Тсалин, танцевал с лучшими студентками. Изабелла, которая каждый Выпускной бал старалась не попадаться ему на глаза, радовалась, что закончив четвертый курс Фартума, не стала лучшей. Выросшая в сточной Кальмеранской канаве, она была человеком действия. Практика – то, что позволяло оставаться в живых, на теорию на улицах времени не было. Но именно низкие оценки по теоретическим предметам Сопряжения спасали ее сейчас от ненужного внимания высочайших лиц.
Джей, с которым, как и с ней, Прорыв тоже пока не случился, в отличие от остальных из их компании, за эту точку зрения страшно на нее сердился. Академический тип мышления не позволял тайшельцу воспринимать практику в отрыве от теории, тактику – вне стратегии. Он убеждал, выговаривал, даже ругал, однако Белка, глядя на него прищуренными серыми глазами, молчала и оставалась при своем. Чтобы понять ее – фон Року следовало бы большую часть жизни провести, играя в жмурки со смертью. Чтобы понять его – ей нужно было бы прочитать столько книг и обдумать столько мыслей, сколько он. Несмотря на то, что Виллерфоллеру теория давалась относительно легко, он, как ни странно, в этом постоянном споре поддерживал Изабеллу. «Я не стремлюсь стать командором, так зачем мне эти знания? – как-то сказал он. – Джей, ты хочешь держать под контролем вселенную, а мне достаточно собственной жизни!» Тогда они чуть было не поссорились, но вмешался Монти с сакраментальным: «Да прекратите вы, оба! У меня есть водка! Этот напиток делает практиков – философами, а теоретиков – людьми действия! Я наливаю?»
Белка догадывалась, что и он, и Дэль, время от времени щеголявшая новыми украшениями, получают приветы из родных миров при помощи старшекурсников, которым разрешено покидать Фартум. Но оба ни разу не проговорились о своих источниках. В этот вечер на подруге тоже был новый гарнитур – тонкая золотая цепочка, украшенная подвесками с радужными кристаллами и такие же каффы. Когда белокурая Дэль изящным движением откидывала волосы с плеча, кристаллы в каффах мелодично звенели.
Портьера затрепыхалась, послышался сдавленный смех и горячечный шепот. Кто-то явно собирался уединиться в «алькове», в котором спряталась Изабелла. Ткань раздалась в стороны, и страстно целующаяся пара едва не обрушилась на нее.
– А ну кыш отсюда! – рявкнула она. – Нашли место! Валите в уборную! Там темно, тихо и романтично журчит вода в трубах!
Девушка, в которой Изабелла узнала одну из второкурсниц, пискнула, и убежала. Парень остался.
– Монти… – выдохнула она. – Ну конечно! Какого дьявола ты притащил добычу именно сюда?
– Ты путаешь меня с Виллерфоллером, – улыбнулся он, с сожалением посмотрел на уже переставшую колыхаться портьеру и облокотился на подоконник рядом с Изабеллой.
Маленькая Белка, уместившаяся на подоконнике вся, несмотря на пышное бальное платье, мрачно покосилась на него, спустила ноги и одернула юбку.
– Интересно, как одежда меняет людей, – заметил Монтегю. – Я ведь знаю, что у тебя красивые ножки, не раз видел тебя в форме, но в этих чулках цвета загара и оранжевых туфельках они просто восхитительны. Рука так и тянется погладить!
– Оторву руку-то! – искренне пригрозила Белка. – Тянись к кому-нибудь другому!
Повернувшись к ней, Монти поймал ее взгляд. Его зеленые глаза завораживающе поблескивали в полумраке, царящем за портьерой.
– А почему? – вдруг спросил он. – Мне знакомы уже несколько лет, здесь это кажется целой жизнью! И эту жизнь ты проводишь монашкой, ни с кем не встречаешься, не заводишь романов, не обнимаешься по углам. Почему?
– Дэль делает это за нас двоих, – решила обратить разговор в шутку Изабелла и спрыгнула с подоконника, собираясь уйти.
