что тут у вас за шуры-муры.
– Какие еще шуры-муры? – фыркнула я, но Лева отмахнулся:
– Не спорь, страсти еще те. Домик с гнильцой.
– Кто бы говорил, – обиделась Ирка.
– Короче, я Володю пару раз с этими письмами застукал. Думал, пригодится информация, если он снова ко мне цепляться начнет.
– Так это Володя мне письма с угрозами писал? – Потапов выглядел крайне прибалдевшим.
– Какие письма? – разозлилась я, отказываясь хоть что-нибудь понимать.
– Ну, что если я не передумаю строить у вас магазин, то мне входные двери и машину постоянно валерьянкой поливать будут. И на них коты метить станут. А еще пару раз порчей грозились…
– А ты чего про письма эти не говорил? – удивилась Ирка.
– Я думал, это Зайка писала…
Такого оскорбления вынести я уже не смогла:
– Ну, знаете… Хорошенького же вы обо мне мнения!
– Подожди, так это не ты звонила мне с неизвестного номера и ставила песню «Перекресток семи дорог»? – разволновался Потапов, а я выпучила глаза:
– Вообще чокнутый?
– Я еще думал, что бы это значило? Перекресток семи дорог…
– А то, что ты на нем свернул не туда, – раздался из подпола злобный голос Володи. – И валить тебе надо…
– Володя, как ты мог, – только и смогла выдавить из себя я, заслышав такое.
Беседовать с подполом оказалось крайне неприятно.
– Как с алкашами бороться, так ты мне глазки строила, а как пришло время отблагодарить, так Володя побоку.
– Я тебе глазки строила? – задохнулась я от возмущения и заалела щеками. Мне почудилось, что остальные взирают на меня с таким видом, словно за мной есть какая-то вина.
– Еще как, – съехидничал Володя. – А как появился этот богатенький женатик, так ты все забыла. Вот она, бабская благодарность, – закончил он с обидой в голосе.
– Я не женатик, я развожусь, – кашлянул Потапов, а Ирка с Галей кинулись обнимать меня со словами «Поздравляем!».
– Во даешь, Зайка! С таким чудилой общалась и не заметила, что он странный, – покачал головой Толик.
– О странностях мне говорит человек, зимой вернувшийся с Грушинского фестиваля, – зло парировала я, но не могла не отметить: в людях я разбираюсь плохо.
Очень хотелось быстрее покончить с неприятными формальностями. Пришлось Потапову использовать свои связи, чтобы поторопить родную полицию. Когда грязно ругающегося Володю наконец увезли, мы принялись восстанавливать ход событий. Лева проявил себя радушным хозяином и поил нас чаем с малиновым вареньем.
– Я бы про Володю сразу сказал, но с ментами связываться – сами знаете. Кто мне поверит? Он же ко мне пришел и давай хитренько так выспрашивать: мол, не видел ли я чего. А я возьми и брякни: знаю, кто Потапова недолюбливает. Я-то сразу смекнул, что это Володя машину нафаршировал. А он мне: про письма никто знать не должен. И пригрозил, что упакует меня на пару лет. Ну, по тому делу, магазинному.
– Может, можно как-то решить? – заныла Галя, не желая расставаться с новообретенным Левочкой.
– Я как раз с соседом договорился, вроде как тот дачу мою сыну купить решил. Деньги хотел в магазин вернуть, чтобы они претензии с меня сняли. Короче, мне надо было быстро с дачей вопрос решить, с деньжатами на кармане можно и рвануть куда-то. Подальше от этого доставучего.
– Меня бросить решил… – снова принялась закипать Галя, но Лева сграбастал ее широкие ладони и глянул на нас с теплотой:
– Не подумайте, я к вам душой прикипел. Такие вы люди чистые, светлые. Вы, когда меня мертвым из лифта достали, вон как все переволновались. Близко к сердцу мою беду… Эх, – махнул он рукой, едва не плача.
А мы потупили взоры, потому что вспомнили, как на самом деле собирались обойтись с подвижным покойником. И застыдились.
– Так если дачу соседу продаешь, объявление зачем наклеил? – нарушила неловкую сцену любопытная Ирка.
– Гад этот, сосед, что-то мяться стал. Видно, цену сбить хотел. Договорились, что он заедет сегодня с сыном еще раз посмотреть. Но он не явился, вот я со злости объявление и повесил. А тут Володя …
– Чего хотел?
– Сказал, типа мировую распить. Видно, испугался, что я его сдам. Только я не дурак, сразу понял, что он мне чего-то подмешал. Не дожидаясь, огрел его кочергой. Связал и в подпол столкнул.
– Лев, я погашу вашу задолженность в благодарность за раскрытое дело, – пожал ему руку Потапов. – Такая дача нам нужна. Надо же где-то ловить чистых карасей и ходить на лыжах.
Ехать куда-то на ночь глядя мы не решились. Тем более, Лева на радостях предложил отмечать праздник у него и продемонстрировал дары из погреба. Костик вспомнил, что в машине его товарища остался пакет с шампанским, и мужчины метнулись за ним на лыжах. Галя чистила картошку, Ирка нарезала сало, а я строгала салат из капусты.
– Хотела в этом году устроить вегетарианский стол. Маме запретила поросенка запекать, – вздохнула я, когда мы уселись за стол и Потапов галантно положил на мою тарелку горстку квашеной капусты и три кусочка колбаски.
– Повезло маме, что ты тут застряла, – хохотнула Ирка, разливая шампанское в ожидании речи президента. – Хоть пожрет нормально, без твоих нотаций.
– Огурчика, что ли, дайте… – попросила я, обратив внимание, как аппетитно хрустят Толик с Костиком.
– Конечно, дадим, Зайка! Это же самое настоящее ПП! Правильное питание! Мамашин засол… – лукаво улыбаясь, ответил Потапов.
И мы, смеясь, чокнулись огурцами под бой курантов.
Елена Гордина
• Корпоратив с убийством •
Все события вымышлены,
любое совпадение случайно…
Тамара смотрела на суетящийся «офисный планктон», именно так, пренебрежительно, называл своих коллег ее бывший муж Евгений. Честно говоря, она и сама-то не слишком уважительно относилась к «офисникам», справедливо считая их в большинстве случаев дармоедами, но и до откровенного унижения, как Женя, не опускалась.
Тамара с высоты своей профессии, операционной сестры, вообще редко на кого-то сердилась, из-за кого-то переживала, чаще беззлобно ерничала, справедливо считая, что все это «суета» и, по большому счету, никакого значения не имеет. Даже с Женей они расстались спокойно, практически друзьями. Тамара философски рассудила, что если мужик гулящий, то всю жизнь так и будет ходить «налево», пока «ходилка» работает, и исправить его «пилятскую» натуру не представляется возможным.
Исходя из вышеизложенного у нее оставалось два пути: развестись или терпеть, типа она мудрая. Тамара выбрала первый вариант, справедливо рассудив, что терпеть, быть может, придется еще очень долго. Евгений – красавец мужчина, косая сажень в плечах, под два метра ростом, еще и брюнет с зелеными глазами, так что дамы ложились перед ним штабелями
