самолете в далекий городишко мы добрались на удивление без приключений. На парковке нас ждал «Мерседес» бизнес-класса, дверь придерживал высокий грузный мужчина за сорок в длинном бежевом плаще, с цветным шелковым шарфом на шее, густые черные волосы были зачесаны назад:
– Демин Сергей, управляющий мясоперерабатывающим заводом. Рад познакомиться лично, Нинэль Федоровна. – Мужчина улыбнулся, но вместо улыбки получилась гримаса, уж слишком тревожно смотрели исподлобья маленькие глазки. Быкова одним движением оказалась в салоне машины, следом уселись Щавельский и я, управляющий разместился на переднем сиденье рядом с водителем. Нинэль откинулась на сиденье:
– Давай, Серега, рассказывай, что там у тебя творится?
– Не хотят работать, Нинэль Федоровна, начитались газет и книжек, организовали профсоюз и требуют без конца, то зарплату выше, то рабочий день короче, то комнату отдыха. Сейчас у них лежачая забастовка, на работу приходят и лежат в цехах, с восьми до шести с перерывом на обед как положено.
– То есть они у тебя лежат, чтобы получить комнату отдыха и там лежать?
Демин виновато сгорбился и не ответил на вопрос. Нинэль же напротив, от ощущения близкого сражения, расправила плечи, осанка стала гордой, а в глазах засиял огонь вдохновения. Бизнес-леди скомандовала:
– Сейчас вези нас на завод, потом чемоданы и Щавельского в гостиницу.
– Но там еще никого нет, в 8 начинается смена, – забормотал нерешительный Демин. – Через час назначено общее собрание с руководством завода. Придут профсоюзные лидеры и самые активные участники забастовки, чтобы провести переговоры и прийти к компромиссу. Я думал, что мы предварительно обсудим с юристами, на какие уступки можно пойти, а потом уже на собрании с активистами поищем компромиссы, предпримем меры по урегулированию конфликта. Встречаться с рабочими просто так не имеет смысла, они давно разлагают рабочую атмосферу.
– Ага, – с задором согласилась моя начальница, ее явно распирало от новой идеи. – Вот и встречу их с караваем на входе, и будем создавать рабочую атмосферу, только каравай испеку. Поворачивай к заводу, Серега, не тяни.
Машина свернула с центральной улицы на боковую, потом выехала на потрепанное шоссе и вскоре подкатила к широким металлическим воротам. Из будочки на посту замахал охранник:
– Доброе утро! Что это вы так раненько? – Он нажал кнопку, и железная стена поехала вбок. – Там Павлушка территорию убирает, сегодня будет клумбу высаживать, мне жена разных саженцев дала.
В доказательство своих слов охранник показал из окна постового помещения мелкие ростки в прозрачных пластиковых стаканчиках. Демин только успел махнуть на него рукой, чтобы прекратить этот домашний треп при высшем руководстве, но охранник его неверно понял и выбежал из будочки с рассадой наперевес.
– Посмотреть хотите? Вот, у меня много, клумба будет загляденье. Все подписано, есть ноготки, жарки, роза есть и астры. Красота нужна, чтобы повеселее работать было.
Нинэль Федоровна к тому моменту выпорхнула из автомобиля и шла по территории завода. Небольшая площадка была залита ровным асфальтом, лишь в углу недалеко от будки охраны расположился пятачок свежей раскопанной земли и пара лавочек под пластиковым козырьком. Все остальное пространство занимали несколько двухэтажных вытянутых зданий, которые были выкрашены в сдержанный серый цвет; центральный корпус сиял светоотражающим фасадом, над крыльцом гордо расположилась вывеска: «Мясоперерабатывающий завод № 5».
Нинель прошлась вдоль корпусов и уточнила:
– Где центральный вход на завод?
– Прямо и налево, там пропускной пункт для работников завода, потом раздевалка и душ. Пойдемте пока в мой кабинет, кофе выпьете после дороги перед собранием. Хотим его провести в офисной части завода, там есть небольшой актовый зал.
Нинэль кивнула:
– Кофе тащи, здесь попью. А на собрание не пойду, ты уж сам, Серега.
Демин растерянно поморгал и медленно побрел ко входу в офисное здание с вывеской, он с недоумением то и дело оглядывался, ожидая, что же задумала странная владелица. А Быкова подмигнула мне и смело двинулась в здание цеха, я следовала за ней, как и положено телохранителю. Там мы перелезли через турникет, прошли по коридору мимо светлого помещения с рядом железных шкафчиков, потом был вход в душевую с десятком кабинок, и через распашные металлические двери коридор привел нас в цех переработки мяса.
Для меня все выглядело как в фильмах ужасов: огромные крюки под потолком, длинные дорожки конвейера с прикрепленными мощными ножами, гигантская чаша миксера с острейшими лопастями-лезвиями. От такого зрелища Нинэль пришла в восторг, она как заправская хозяйка устроила мне экскурсию:
– Смотри, отсюда едут туши на разделку, профессионально это называется обвалка, когда отделяют мясо и кости. Кости потом идут в продажу, шкуры и копыта тоже перерабатываются. Безотходное производство, европейские технологии!
– И куда потом хвосты и копыта? В колбасу? – поинтересовалась я.
– Обижаешь, субпродукты используют для производства корма для животных, удобрений, из шкур шьют одежду. У меня же есть еще и парочка швейных фабрик, там шкуру обрабатывают и пускают на дубленки, сумки, пояса.
– Все как в древние времена, мясо для еды, шкура для одежды.
Пока мы бродили по цеху и осматривали оборудование, Демин принес нам кофе в высоких вытянутых чашках с блюдцами-подставками. Директор оставил плащ в кабинете, и теперь была видна его странная фигура: узкие плечи и грудная клетка начинали расширяться на талии и плавно переходили в объемные бедра и мощные ноги.
Коридор, где размещались раздевалка и душевая, наполнялся голосами, особо любопытные работники заглядывали через миниатюрные оконца в верхней части двери, но заходить не решались. Наконец, людской поток достиг своего пика, двери распахнулись и в цех зашли около ста мужчин разных возрастов, высоких и средних, тощих и справных. Они не стали облачаться в рабочую униформу, почти все были одеты в футболки или обычные рубашки в сочетании с джинсами или недорогими брюками.
Нинэль приосанилась и приветливо поздоровалась.
– Доброе утро, – раздалось в ответ ей недружное гудение мужских голосов.
Быкова выглядела эффектно в этом огромном монохромном цехе, который переливался лишь металлическими бликами оборудования под солнечными лучами, проникавшими через матовые стекла. Ярко-синее платье в пол, глубокий вырез намекал, что природа щедро одарила Нинэль женскими прелестями, на голове корона из рыжих кудрей, яркий макияж подчеркивал сочные губы, а плавные движения крупных рук притягивали взгляд во время ее речи:
– Дорогие мои, проходите! Меня зовут Нинэль Быкова, я
