семье. Сельчане со смехом подтвердили, что я, по сути, настоящий Левша: чего только ни придумываю и ни делаю. И крышу сам железом покрыл, и эту поездку на море для сельчан организовал. В общем, хвалили.
Как и ожидалось, Левашов стал настаивать, чтобы я переехал к нему: мол, он мне отец, родной человек. И вообще, так правильно будет.
– Я понимаю, что отец и всё такое, – со вздохом сказал я. – Только я не хочу покидать семью. Пусть она и приёмная, но мне как родная. Я там один мужчина, как они без меня? Там я свободен, занимаюсь тем, чем хочу, меня уже не загнать в тесные рамки. Я птица свободная и умею отстаивать свою свободу.
Отец пытался меня уговорить, пока не показывая характер. Ему явно хотелось рявкнуть, не привык к ослушанию, но жена, которая в основном молчала и слушала, его одёргивала.
В итоге мы договорились ещё встретиться, пока здесь отдыхаем. Он также записал адрес моего проживания, обещал приехать и пообщаться, потому что прямо сейчас уходить из приёмной семьи и кидаться ему на грудь со слезами радости я не собирался. Я не ребёнок, а вполне самостоятельная личность, и он быстро это начал понимать. В отличие от сельчан, которым мне пришлось года два это доказывать. Сейчас-то меня ребёнком уже не считали, и это серьёзно облегчало общение: не люблю когда со мной сюсюкают.
Когда стемнело, Левашовы направились к себе. Они снимали здесь дом, за дочкой присматривала хозяйка. По сути, у них, как и у нас, дикий отдых, только мы в палатках живём, а они в доме со всеми удобствами.
А потом я лежал в спальнике на крыше машины (с моря дул холодный ветер) и размышлял о встрече. Знаете, что мне первое в голову пришло? Его подвели ко мне. Нет, в том, что это настоящий отец Терентия, никаких сомнений у меня не было. Сколько таких двухлетних Терентиев пропало в сорок первом? Узнали, что я сын красного командира, отправили запросы и вышли на него, а дальше оставалось свести нас. Для подобной конторы плёвая задача.
Вот только, сколько я ни всматривался, так и не засёк наблюдения или слежки. И чуечка молчала. Вполне может быть, что я ошибаюсь, и встреча действительно была случайной. Но поговорил с Анастасией Андреевной, супругой Алексея Александровича, и выяснил, что поначалу они планировали отдохнуть в Одессе, где у супруга много знакомых, но он вдруг изменил решение, и они поехали в Ялту. Это напрягает.
Ладно, пусть пока идёт, как идёт, ничего делать не буду, поплыву по течению, наблюдая за дальнейшим развитием событий.
Утром мы наблюдали, как прибыло спасательное судно Черноморского флота для работы с затонувшей подводной лодкой. Молодой лейтенант, прибывший на берег на катере, объяснил ситуацию. Он, кстати, передал нам благодарность за находку и подарил мне настоящую морскую фуражку и бинокль. Оказалось, эта лодка погибла на подходе к Севастополю, они там в последний раз на связь выходили. А теперь – где Ялта и где Севастополь. В общем, лодку искали и не могли найти.
Лейтенант прибыл как раз тогда, когда нас навестили Левашовы, на этот раз с дочкой. У нас хватало мальков того же возраста, и ей не было скучно. Девочка тут же убежала с ватагой наших, а Левашовы остались послушать лейтенанта, наблюдая, как мне делают подарки.
Офицер козырнул и отбыл, работы по подъёму не ждали. А мы с Левашовыми продолжили общаться. Я узнал, что супруга отца Терентия – родная сестра матери мальчика, младшая. То есть Левашов женился на младшей сестре своей погибшей супруги. Хм, если моя мама была такой же красоткой, то я Левашова понимаю: мимо такой ни один нормальный мужчина не пройдёт. Я так ему и сказал, за что получил лёгкую затрещину.
В ходе общения я случайно выяснил, почему они поменяли планы относительно места отдыха. Причина была банальна. В Одессе появился человек, сильно неприятный Левашову, встречаться с которым он категорически не хотел. Кто это и почему на него такая реакция, я не выяснил. А Ялта просто на слуху в последнее время, потому сюда и направились. И не пожалели.
Потом мы вместе купались, и Левашовы остались с нами пообедать. Я смог пообщаться с Анастасией Андреевной, и она объяснила, что неприятный мужу человек был из штаба части, где Левашов служил, и во время войны сильно его подставил. Левашов своё честное имя восстановил, но с тех пор об этом человеке слышать не мог. А вражина этот до сих пор служит и старше Левашова по званию. К счастью, по службе они не пересекаются. В общем, любопытная история. Жаль, подробностей не знаю.
Когда наш отдых подошёл к концу, и мы стали собираться, Левашовы остались, у них были ещё четыре дня. Но Левашов серьёзно так пообещал меня посетить.
А вскоре нас нагнала чёрная «Победа» с военными номерами и следовала за нами до самого Андреевского: Левашов просто взял машину в ближайшей военной части (генералу не отказали) и поехал за нами. Дни-то у него ещё имелись, вот и воспользовался этим. Предчувствую, что непростые денёчки ожидаются до их отъезда.
По прибытии, пока я показывал гостям нашу хату да объяснял, что и как тут у нас, Анна-младшая сбегала за матерью на работу, рассказав ей, кто с нами приехал: мол, у Терентия-то отец, оказывается, настоящий генерал. Слухи по селу стали гулять один ярче другого.
А там и Марфа Андреевна пришла, и я официально познакомил её с Левашовыми.
Два года спустя.
Третье сентября 1952 года, среда.
Полдень. Подмосковье, дача Левашовых
Я лежал на втором этаже дачи, на кровати в своей комнате, и, просматривая учебник физики за восьмой класс, размышлял о новом повороте в моей жизни, а также о том, что судьба в очередной раз с размаху врезала мне по лицу гранитным камнем. Что тут вообще было?
Левашов оказался на удивление упёртым: сказал, что сын должен жить с ним – значит, так оно и должно быть. Власти были на его стороне: семейное сходство налицо, да никто и не отрицал, что мы родственники. Моего мнения никто не спрашивал, а Левашов считал, что стерпится – слюбится: сейчас я недоволен, а потом привыкну. Ну, в принципе, оказался прав.
Марфа Андреевна, отпуская меня, долго обнимала и благодарила за всё. А я обещал летом бывать у них и, к слову, сдержал обещание: два лета по полтора-два месяца в Андреевском гостил.
Левашов командовал дивизией ПВО,
