Там нет ничего чтобы я не видел. А трахать я тебя больше не собираюсь…
Эти слова где-то кольнули. Больно кольнули, подковырнули рану, и она истекла кровью и гноем. Теперь не тронет, потому что брезговать будет. Мерзкая, запятнанная. Позор. Но это и хорошо. Потому что сама мысль о сексе вызывала у меня панический ужас.
Я сняла халат и закусив губу терпела пока он вертел меня, пока смазывал порезы перекисью водорода, а синяки и обширные гематомы гепариновой мазью. Он делал это быстро и молча. И я была ему за это благодарна. Никаких комментариев.
Затем Марат надел на меня свою футболку, которая была на мне как парус. Но это было лучшее, что я сейчас могла бы надеть. Особенно когда тело настолько болит и саднит. Честно мне было все равно что на мне, хоть мешок. Плевать. В один из дней ко мне пришел врач. Он тщательно осмотрел мое тело, щупал каждый синяк и каждую рану, словно пытаясь оценить масштаб бедствия.
- Сломано ребро, множество ушибов, – констатировал он, его голос был лишен эмоций. Осмотрев мою промежность, пока я лежала бледная как смерть и кусала губы снова до крови, он добавил:
- Разрывов нет. Есть несколько внутренних гематом. Я дам много лекарств. Надо бы сдать анализы на ВИЧ, сифилис и тд. Исключить. Так что я возьму кровь с вены. Начнем превентивно антибиотик и противогрибковые. Я бы так же дал ноотропные, есть гематомы и шишки на голове. Исключить сотрясение я не могу как и подтвердить.
- Рот на замке. Хоть одно слово и твое тело даже опознать не смогут.
- Марат Саидович…это даже не обсуждается. Не первый раз.
- Всегда стоит предупредить. Люди иногда меняются.
Мне дали таблетки – какие именно, я не спрашивала. Мне было всё равно. Всё, что я хотела – это забыться, исчезнуть отсюда, от этой боли, от этой реальности. Я вновь забиралась в постель после осмотра, чувствуя себя еще более сломленной и беззащитной. Марат иногда заходил в комнату, его присутствие вызывало во мне смесь страха и отвращения. Я не знала, что он думает, что планирует, но понимала одно: моя судьба теперь полностью в его руках, и это было страшнее любых физических болей.
Глава 27
Я перестала считать дни и недели. Время теряло для меня всякий смысл, словно я погрузилась в бесконечное бездну, где нет ни света, ни ориентиров. Они просто не имеют больше никакого значения. Я просто существовала, день за днем, не зная, какой сегодня день, какой месяц. Мне было все равно. Я не мылась, не смотрелась в зеркало. Я часами лежала на постели и смотрела в пустоту. Меня как будто не стало. Я умерла…Я похоронила себя в этом номере отеля и мысленно положила на свою могилу букет бледно-розовы роз. Моё тело медленно восстанавливалось после перенесенных мук. Порезы и ожоги заживали, синяки бледнели и сходили. Но я так и не нашла в себе сил посмотреть на своё отражение в зеркале. Я боялась увидеть в нем чужого человека, изуродованного страданиями и болью. Тронутого чужими руками без спроса, оскверненного и сломанного. Я себя ненавидела. Я считала, что только я сама во всем виновата от начала до конца. От дурацкого клуба, до похода в полицию. О чем я думала, во что верила. Наивная идиотка. Мои розовые очки разбились стеклами внутрь. И я не видела окровавленными глазами своего будущего. Больше не видела. Марат заказывал в номер еду, и первое время казалось, что он проявляет к моему состоянию некоторое снисхождение. Но потом его терпение иссякло. Однажды он взорвался, грубо заявив, что если я не начну нормально питаться, то он заставит меня это делать насильно.
- Я начну вбивать в тебя еду, запихивать кусками и проталкивать пальцами. Ты будешь жрать! Времени нет, – сказал он мрачно. - Скоро свадьба. Эти слова звучали для меня как приговор. Свадьба... Я не могла поверить, что всё это происходит на самом деле. Что из всех возможных исходов моей жизни я оказалась именно в этом – вынужденная выйти замуж за человека, который стал причиной моих страданий. Был момент, когда я уцепилась за якорь. Как я могу выйти замуж если я уже замужем. А потом я поняла, что скорей всего Никита уже мертв. Вряд ли его оставили в живых после всего что произошло. Задавать вопросы о своем муже я не стала. Марат и так был зол. Я видела по его лицу насколько он мрачен…Смотрела на него украдкой, отмечая, что его синяки сошли, подбитые глаза выглядят почти нормально, на сломанном носу теперь сильнее вырисовывается горбинка. Он возродился. А я нет…Наверное, потому что с ним не сделали то, что сделали со мной. И самое мерзкое и ужасное он знал об этом. Видел или нет…не знаю. Но я так хотела, чтоб не видел. Хотя, что это могло бы изменить для меня. Я чувствовала себя угнетенной и беспомощной. Моё будущее казалось мне темным и безысходным, и я не видела ни одного луча света, который мог бы пробить эту тьму. Жизнь продолжалась, но для меня она была лишена всякого смысла, наполненная лишь страхом и отчаянием перед неизбежным.
Когда Марат в очередной раз ворвался в номер, пьяный и шатаясь, его громкий крик заставил меня содрогнуться от страха.
- Алиса! – его голос разрезал тишину, и я замерла, охваченная паникой. Он бродил по комнате, словно хищник, ищущий свою жертву, а затем вдруг схватил меня за шиворот, как будто я была лишь куском бесполезной тряпки. Но вдруг его выражение лица изменилось, и он брезгливо скривился, отталкивая меня от себя. - Блядь! Это пиздец какой-то! Пошла помылась, почистила зубы, голову вымыла, побрилась, – прошипел он, смотря на меня с отвращением. - Воняешь как бомжиха. Запустила себя. От тебя несет как от трупа… Его слова были как удар ножом в самое сердце, как будто он сейчас вывернул мне внутренности этой брезгливой кривой физиономией. Он продолжал:
- Чтоб теперь к моему приходу была чистая, умытая, накрашенная и одетая. Чтоб я не видел это пугало. Колеса не получишь. Сама вылезешь. А не вылезешь... похороню! Лучше, блядь, сдохнуть, чем жениться на таком отребье. Ты в зеркало смотрела?
Я чувствовала, как моё сердце замирает от страха перед его угрозами. Марат был непредсказуем в своем гневе, и я знала, что любая его слова
