к компании.
— Итак, все в сборе. Хорошо. Алексей, Елизавета, вот что я хочу вам сказать, — объявил Пётр Петрович. — Всех нас огорчило вчерашнее происшествие. Шереметев вздумал выместить на вас злобу из-за потерянного предприятия вот и начал мелко пакостить. Однако должен вас успокоить: судя по имеющейся у меня информации, Святослав Шереметев не выступит открыто против нас. Он не имеет достаточно поддержки в правительстве, чтобы пойти на конфронтацию с нами или другими крупными родами.
— А как же Орлов? — напомнил я. — Он арестовал двух ваших родственников, с его подачки уничтожили мою семью. Он не слишком-то боится ответной реакции.
— Алексей, вы ошибаетесь. Орлов, как никто другой, находится сейчас в очень шатком положении. Сентябрьский процесс стал ошибкой. От третьего отделения хотят, чтобы оно рабочие восстания давило, а не лезло своими грязными руками в серьёзные дела. Орлов, как известно, хочет большего, но… перехочет.
Пётр Петрович говорил уверенно, хотя я не понимал, какие у него для этого основания. Наверное, он всё-таки лучше меня знал, что происходит в правительстве.
— Допустим. Но ведь у Шереметева есть и другие сообщники.
— А кто ещё? Генерал-прокурор? Возможно, Бельский тоже надавит на Орлова, но лично участвовать не станет. Да и сами посудите: Шереметев не смог удержать завод, потерял на ровном месте сорок человек дружины. В глазах своего окружения он имеет весьма бледный вид. Ходят слухи, что сорок дружинников не справились с одним одарённым, — Пётр Петрович беззвучно рассмеялся. — Святослав стал посмешищем.
— Оптимистично, — проговорил я. — Будем надеяться, вы правы.
— Так, а теперь что касается ситуации с кофейнями. Алексей, Елизавета, я готов вам помочь. Большую часть расходов покроет страховка, но если этого не хватит, я предоставлю вам требуемую сумму совершенно безвозмездно. Таково моё решение. Я не могу остаться в стороне, когда мои родственники и друзья становятся жертвами произвола. Мой долго помочь.
— Пётр Петрович, я не знаю, как вас благодарить! — Лиза расплылась в улыбке. — Это так великодушно с вашей стороны. Я уже общалась со страховой компанией. Надеюсь, страховки хватит.
— В любом случае, если помощь понадобится, не стесняйтесь. Мне будет только в радость.
— Большое вам спасибо, Пётр Петрович, — сказал я, — но лично меня волнует другое. Святослав должен понести наказание за свой поступок. Надо ответить. Как вы на это смотрите?
— И ввязаться в войну с Шереметевыми и всей кодлой? — фыркнул Виктор Иванович. — Вы никак разума лишились…
Пётр Петрович жестом остановил начальника стражи.
— Алексей, я понимаю ваши чувства. Вы жаждете отмщения, однако вынужден напомнить, что открытое противостояние между родами — это очень плохой вариант. Следует быть крайне осторожными. В конце концов, мы даже не знаем точно, повинны ли Шереметевы в поджоге кофеен или кто-то ещё.
— Разве это не очевидно? Больше некому.
— Пока нет неопровержимых доказательств или пока Святослав сам не взял на себя ответственность за случившееся, ничего нельзя утверждать. Формального повода для прямой конфронтации просто нет.
Я прекрасно понимал опасения Оболенского и его нежелание ввязываться в войну с другим родом из-за какого-то пустяка, и я на его месте, пожалуй, сделал бы то же самое.
— Я вовсе не прошу вас вмешиваться, — сказал я. — Мне нужна только информация. Остальное сделаю сам без лишнего шума. Святослав просто не досчитается нескольких своих заведений. Глав за глаз, как известно.
— Не могу вам в этом мешать, да и не стану, — произнёс Пётр Петрович. — Однако прежде чем вы хоть что-то предпримете, я должен объяснить несколько важных моментов. Виктор, Елизавета, пообщайтесь пока, мы с Алексеем ненадолго отойдём.
Глава 13
Николай Орлов становил очень подозрительным в последнее время. Он не знал, с какой стороны ждать новый удар. Бывший глава императорского совета Василий Потёмкин был казнён вместе с большей частью своих единомышленников, но проблемы на этом не закончились. И дело даже не в остатках потёмкинской клики — Оболенский в настоящий момент не представлял угрозы, ему было невыгодно нарушать договор. Главная опасность исходила от недавних союзников.
Орлов видел, как Святослав Шереметев запускает щупальца в дела третьего отделения, а Владимир Бельский и вовсе выступил с инициативой третье отделение расформировать, чтобы передать его функции своим родственникам из полиции. Даже Константин Вяземский, который прежде сохранял нейтралитет, всё более резко высказывался в сторону действующего правительства.
Никак не выходили из головы слова этого мальчишки Дубровского, что однажды можно получить удар в спину от бывших друзей. Казалось бы, что понимает студент-первокурсник? Но в данном случае он был прав. Тучи сгущались. Устроившись в правительстве, крупные дворянские рода начали тянуть на себя одеяло. Требовалась крепкая рука, чтобы навести порядок, но Орлов не обладал властью над всеми этими людьми, он сам оказался в плену обстоятельств, сам был вынужден постоянно оглядываться на них.
Сегодня у Николая Ивановича состоялась встреча с Константином Вяземским за ужином в ресторане. Разговор был не из приятных. Вяземский заверил, что продолжит поддерживать нейтралитет, но при этом выразил недовольство некоторыми высокопоставленными лицами и прямо потребовал, чтобы третье отделение не лезло в дела академии и студентов. Это касалось, в том числе, и Алексея Дубровского, который недавно при поддержке дворянской банды из Ярославля открыто бросил вызов Шереметевым.
Стоило ли удивляться, что Вяземский займёт сторону Дубровского? После того, как Святослав потерял значительную часть дружины, его враги чуть не плясали от радости. Все приготовились наблюдать, что будет дальше. Многие хотели ослабить власть Шереметевых, но никто не желал воевать против столь могущественного рода. У ярославских были все шансы добиться своего.
А Святослав жаждали отмщения. Когда была захвачена «Ярославская сталь», он потребовал немедленно арестовать Алексея. Но Орлов не спешил.
Во-первых, арест одного Дубровского ситуации кардинально не изменит и завод Шереметеву не вернёт. Для этого придётся разобраться со всей ярославской группировкой. Это дело не быстрое.
А во-вторых, Орлов не хотел ссориться с Вяземским. Тот контролировал чуть ли не треть приютов в империи, и поставлял в Москву одарённых по очень неплохой цене. А одарённые были нужны позарез, как самому Орлову для собственной стражи, так и для корпуса жандармов.
Да и стоило ли идти на конфронтацию с родом, который обладает столь огромной силой, особенно когда все вокруг только и думают, как перегрызть тебе глотку? И ради чего? Чтобы угодить мерзавцу Шереметеву? Николай Иванович
