Александр Милитарев 2003
Ворон
Как-то ночью в полудреме я сидел в пустынном доме
над престранным изреченьем инкунабулы одной,
головой клонясь все ниже… Вдруг сквозь сон – все ближе, ближе
то ли скрип в оконной нише, то ли скрежет за стеной.
"Кто, – пробормотал я, – бродит там в потемках за стеной,
в этот поздний час ночной?"
Помню, в полночь это было: за окном декабрь унылый,
на ковре узор чертило углей тлеющих пятно.
Я не мог уснуть и в чтеньи от любви искал забвенья,
от тоски по той, чье имя света горнего полно,
по Лино, по той, чье имя в небесах наречено,
той, что нет давным-давно.
А шелков чуть слышный шорох, шепоток в багровых шторах
обволакивал мне душу смутных страхов пеленой!
И, глуша сердцебиенье, я решил без промедленья
дверь открыть в свои владенья тем, кто в поздний час ночной
ищут крова и спасенья в этот поздний час ночной
от стихии ледяной.
Быстро подойдя к порогу, вслух сказал я: "Ради Бога,
сэр или мадам, простите – сам не знаю, что со мной!
Я давно оставлен всеми… вы пришли в такое время…
стука в дверь не ждал совсем я – слишком свыкся с тишиной".
Так сказав, я дверь наружу распахнул – передо мной
мрак, один лишь мрак ночной.
В дом с крыльца скользнул я тенью, от себя гоня в смятеньи
то, что даже в сновиденьи смертным видеть не дано.
А когда замкнулся снова круг безмолвия ночного,
в тишине возникло слово, тихий вздох: "Лино… Лино…".
Но услышал лишь себя я – эхо, мне шепнув "Лино…",
смолкло, вдаль унесено.
Только дверь за мной закрылась (о, как гулко сердце билось!),
вновь усиленный молчаньем, оттененный тишиной
тот же звук раздался где-то. "Что ж, – подумал я, – раз нету
никого там, значит, это ветер воет за стеной.
Просто ветер, налетая из зимы, из тьмы ночной
бьется в ставни за стеной".
Настежь тут окно раскрыл я. Вдруг зашелестели крылья
и угрюмый черный ворон, вестник древности земной,
без поклона шагом твердым в дом вошел походкой лорда,
взмах крылом – и замер гордо он на притолоке дверной,
сел на белый бюст Паллады – там, на притолоке дверной,
сел – и замер надо мной.
От испуга я очнулся и невольно улыбнулся:
так был чопорен и важен, так вздымал он гордо грудь!
"Хоть хохол твой и приглажен, – я заметил, – но отважен
должен быть ты, ибо страшен из Страны Забвенья путь.
Как же звать тебя, о Ворон, через Стикс державший путь?"
Каркнул ворон: "неверррнуть!".
Что ж, не мог не подивиться я руладе глупой птицы:
хоть ответ и не был связным, к месту не был он ничуть,
никогда б я не поверил, чтобы в комнате над дверью
видел этакого зверя кто-нибудь когда-нибудь -
чтоб на мраморной Палладе обнаружил кто-нибудь
тварь по кличке "Неверррнуть".
Но издав свой хрип бредовый, ворон вдаль глядел сурово,
как певец, когда сорвется с вещих струн последний звук.
Так сидел он, тень немая, черных крыл не подымая,
и вздохнул я: "Понимаю: ты пришел ко мне как друг,
но тому, чей дом – могила, ни друзей уж, ни подруг…"
