Спустя 15 минут мы уже подъезжали к ферме Нимеи. Карус издал недовольно-угрожающий низкий мяв, из-за чего я, присмотревшись повнимательнее, понял, что не единственная светлая голова в этом проклятом городе. Кто-то из местных пришёл к моим выводам буквально на час-два пораньше, из-за чего всё подворье у заводчицы коз было уставлено козлами, на которых эти самые козы и пребывали, в уже лишённом шкур виде, с беззащитно и трогательно растянутыми в разные стороны лапками. Между козел ходили три условных человеческих единицы с мордами, полными удовлетворения от хорошо проделанной работы.
Мои глаза отыскали маленькую фигурку внутри дома, пышущую страхом и злобой, а также слегка истекающие серым фигуры побольше, в количестве две штук, нависающих над Нимеей. Та была в сидячем положении, откровенно непригодном для изнасилования, поэтому я шумно выдохнул перед тем, как воспылать благородной яростью.
Ну а затем, соскочив со шкрасса и приказав девчонкам спрятаться за отрастившего густую шерсть манула, побежал наводить порядок и справедливость.
Сомнений в том, что происходит ограбление, у меня не было никаких. Каждый из полуголых мускулистых балбесов, возящихся с козьими тушками, носил закинутое на спину ружьё, обычное для фермеров. Неплохая пукалка, простая и однозарядная, зато могущая плюнуть дробью 12. калибра, либо очень увесистой пулей. Фермерам эти пушки выдавали для защиты стад и собственной жизни на время, пока к ним на помощь летит городской кид. Для меня ствол опаснее некуда, так как независимо, что в него заряжено, с близкого расстояния порвет на две части.
Первого я выбрал расчётливо и коварно. Детина стоял, опёршись задницей на шаткий забор загончика у дома и спокойно себе курил, держа сигарету руками, по локоть вымазанными подсохшей кровью. Последнее и стало решающим для меня фактором, так как руки его собратьев по разуму были покрыты более свежей субстанцией, а значит — менее пригодны для оперирования оружием. В самый последний момент я передумал втыкать балбесу старрх в почки, заменив атаку ударом рукояти трофейного револьвера по чужому затылку. Вышло сильно и гулко, мужик опал как осенний лист. Вообще, я не умею оглушать совершенно, поэтому тут надежда была на «авось» и на то, что умненькая Эльма подстрахует.
— Тихо! Тихо-тихо…, - ласково и негромко сказал я обернувшимся на стук парням, показывая им свой нелегальный револьвер, забранный накануне у желтоглазиков, — Не напрягаемся, громко не говорим…
Двое верзил переглянулись между собой. Морды у них были знакомые. Именно с ними в первую рабочую ночь я носился по окрестностям, отстреливая расплодившихся за время отсутствия в городе кида, ихорников.
— Что? — хмуро и негромко произнес тот, кто стоял поближе, — Убьёшь?
— Нет, — сделав секундную паузу, ответил я, — Если вы действуете по просьбе Нимеи…
Здоровяки вновь переглянулись, а затем… дальний дёрнулся, отвлекая на себя моё внимание. Просто чуть сдвинулся, пригибаясь и не отводя от меня глаз. Этого хватило, чтобы я сфокусировался на нём, пропуская резкий бросок его напарника. Тяжеленное тело сбило меня с ног, и мы покатились по песку двора кувырком.
— Я тебя… сам… убью! — угрожающе зашипел мужик, хватая меня за грудки и вбивая в пыль так, что глаза на лоб полезли. Шарахнув еще раз, он навалился локтем на моё горло, зашарив второй рукой у себя на поясе. Всё случилось буквально за пару секунд, от чего я слегка потерялся.
…но быстро нашёлся, вцепившись гаду чуть выше локтя тут же зашевелившимися зубами, а правой рукой за глотку. Сначала повезло сдавить горло, перекрывая фермеру возможность заорать, а затем, вырвав ему солидный кусок мяса из плеча, изо всех сил сжал пальцы. Относительно тонкие, но сверхъестественно сильные. Недостаточно, чтобы вырвать человеку горло, но вполне достаточно, чтобы смять там всё к чёртовой бабушке.
— Эрих! — неприятно громко каркнул второй, но тут же захрипел после револьверного выстрела. Эльма решила не мелочиться и бабахнула во второй раз, неприятно попадая козлу в глаз, от чего его затылок фонтанировал кратким салютом из костей и мозга.
— Вашу мать! — ругнулся я, спихивая с себя дёргающееся и стонущее тело, больше всего на свете озабоченное вдохом хотя бы одного глотка воздуха. Попутно, вырвав у страдальца нож, которым он планировал меня зарезать, я зарезал его портупею, получая в собственное владение большое страшное ружье. Из дома тем временем доносились встревоженные крики сильно волнующихся родственников. Как там звали этих сраных соседей Нимеи? Гардеры? Волкеры? Ааа… не помню. Теперь уже не имеет значения.
Оглушительно завизжала Нимея. Наверное потому, что оглушительно завизжала вломившаяся к ней домой сквозь стену Элли, а может быть, просто за компанию из женской солидарности. Я не стал выяснять, а просто шарахнул из фермерского слонобоя в центр массы стоящего за стеной мужика. Стены у Хиггс были тонковаты…
…но их толщины хватило остановить дробь. Ну что за невезуха!
К стене снаружи прилипла Эльма, с надеждой пытающаяся рассмотреть себе возможность пальнуть в кого-нибудь внутри дома. Тщетно. Я ругнулся, подхватываясь с песка и вынимая из ножен Аргумент. Пора снова рискнуть, пока Элли их отвлекает. Перезарядиться или терять время на поиск револьвера, явно подзасыпанного песком, смысла мало. Внутри орали страшными голосами, мужскими и женскими, дополнительно нервируя.
Грохнуло. Затем грохнуло снова.
Удача! Это же однозарядники!
Врываясь в здание с ножом наголо, я был настроен просто отправить двух начинающих бандитов на радугу, но вместо этого обнаружил нечто, на порядок более жуткое. Посреди кухни Нимеи парила Элли, вооруженная здоровенным кухонным ножом, с которого капала кровь. Один из фермеров, располосованный самым зверским образом, мирно отдавал концы, лёжа на полу и тихонечко содрогаясь. Другой, чуть менее порезанный, забился в угол с диким выражением лица и, зажав два разряженных ружья, просто сидел воя и удерживая оружие дулами к призраку.
Сама же Нимея Хиггс, бывшая козозаводчица и слегка впечатлительная девушка, была занята бурным опорожнением желудка под собственным кухонным столом, в целом напоминая крупного шокированного кота со связанными лапами, пытающегося выблевать комок шерсти размером с кулак.
Вот такое вот спасение козьей принцессы. Или такое себе? Вроде бы нет, всё ведь хорошо кончилось?
Через пять минут воцарился дурдом. Элли, обняв Нимею, заполошно выла в закономерной истерике. Нимея не менее закономерно выла с нотками ужаса, потому как была свидетельницей нарезания девочкой двух парней на бешбармак, более того, даже пыталась удрать, но ей в этом категорически мешала воющая Эльма, обнявшая бывшую козозаводчицу с другой стороны. Лужа кровищи расползалась, подбираясь к ногам истерящих дев, от чего градус печали у них только нарастал. Прикинув, что они успокоятся только тогда, когда кровь до них всё же доберется, я пошёл на улицу. Добить мужика с раздавленным горлом… ну и заодно того, кого всё-таки удалось оглушить. Факт нападения на ферму был налицо.
Нимея, после того как вновь начала внятно говорить, выражалась исключительно матом, так как способность говорить ей была предоставлена третью бутылки заначенного девчонкой виски. По её словам следовало, что невежливые люди, вырезавшие всех её коз, были братьями Абрамсами, соседями этой самой мисс Хиггс. Относились они к ней ранее очень хорошо, хотя в гости к ним Нимея одна не заезжала, так как при виде неё у братьев распускались руки, как цветы по весне. Сейчас же эти два родных брата с двумя двоюродными, навестили девушку из самых благих пожеланий. А именно — коз на мясо, а её греть и поддерживать в эти сложные времена всеми наличествующими у семейки силами. «Греть» сразу же не начали по вполне прозаичной причине — просто хотели уговорить девушку вести себя прилично и послушно, мотивируя её тем, что как только закончат с свежеванием козьих тушек, то подожгут ферму.
