далеко уйти, и она его догонит? На лестнице или у подъезда, но догонит! Тогда чего же она стоит?
Илса, надевая на ходу куртку, бросилась к двери, зацепила в темноте лежавшую на тумбочке щетку, та с легким стуком упала на пол.
– Кто здесь? – послышался голос Аллы Рихардовны, которая спала очень чутко. – Илса, это ты?
– Да, мама, спи, я на минутку.
– Что значит на минутку? – спросила мать, поднимаясь с постели. – Куда это ты собралась?
– Мама, Олег ушел, – торопливо проговорила Илса, боясь, что, пока все объяснит матери, Олега будет уже не догнать. – Его нужно вернуть.
Илса, надеясь, что Алла Рихардовна не станет ее удерживать, направилась к двери.
– Стой, – властно приказала мать, – Никуда ты не пойдешь.
– Но как же…
– Все, я сказала. – Алла Рихардовна не терпела возражений. – Ушел, значит, так суждено было. Он правильно сделал. Беда за ним, нельзя ему было здесь оставаться. И все, хватит об этом. Мне никто не звонил?
– Баграмов. Но я сказала, что ты спишь, – растерянно ответила Илса, не понимая, почему мать говорит с ней так резко. – Он сказал, чтобы я тебя не беспокоила.
– Да что же ты, совсем не понимаешь, с кем говоришь? – Алла Рихардовна относилась к своему бывшему начальнику как к некоему божеству. Может, потому, что он был единственным из больших начальников, кто всерьез отнесся к ее способностям? – Который сейчас час?
Илса посмотрела на часы.
– Половина первого, уже поздно.
– Ты не знаешь, что за человек Василий Сергеевич. – Алла Рихардовна вскочила с постели и стала лихорадочно искать свою записную книжку. – Он в это время только начинает серьезную работу. Ему же в другое время просто не дают! Все ходят, к нему, ходят… Вот кто настоящий руководитель. Такой если звонит в неурочное время, значит, случилось, значит нужно было меня разбудить!
Наконец поиски записной книжки увенчались успехом.
– Василий Сергеевич, это я, Озолиня. Я вас не разбудила?
– Нет, Алла Рихардовна, не разбудили, – засмеялся Баграмов. – А вообще-то здравствуйте.
– Ой, простите, Василий Сергеевич, я так с ходу… Здравствуйте! Вы звонили, что-то случилось? Зря вы не дали меня разбудить, я всегда готова вам ответить. Меня дочь должна была разбудить, а вы не настояли…
– Илсочка правильно сделала, что не стала вас будить, – пророкотал профессорский басок. – И сейчас не волнуйтесь, прошу вас.
– Василий Сергеевич, я же теперь не засну, пока не узнаю, зачем вы звонили. – Продолжила свое Алла Рихардовна. – Наверняка вы звонили не просто так, а по делу. Вот и давайте я им займусь. Не бойтесь, я уже отдохнула.
– Ну что с вами поделаешь, – проговорил Баграмов. – Ладно, что теперь делать, все равно не спите. Заходил ко мне товарищ мой старинный. Тоже в нашей области специалист! Да что там специалист, звезда, светило, человек планетарного масштаба. Ту должность, что я занимал, под него создавали и, только когда он отказался, предложили мне.
– Это вы не о Соколове говорите? – спросила Алла Рихардовна.
– О нем самом. – Василий Сергеевич засмеялся. – А как вы догадались?
– Ну кто его из наших не знает? Светило такой величины, что нам, грешным, остается только мечтать. Об Андрее Георгиевиче я наслышана немало, вот только лично познакомиться не довелось.
– Вот теперь и познакомитесь. Ему потребуется ваша помощь. Соколову необходимо как можно скорее отыскать парня одного, некоего Чернова Олега. Андрей Георгиевич считает, что, чем скорее он его найдет, тем лучше будет для всех нас – Баграмов громко вздохнул. – Вот, в общем-то, и все. Так что, как видите, не стоило вас будить!
– Стоило, Василий Сергеевич, очень даже стоило, – глухим голосом отозвалась Алла Рихардовна. – В тот самый момент, когда вы звонили, Чернов был у меня. Это его я лечила, избитого всего.
– Господи, неужели бывают такие совпадения? – Профессор растерялся, не зная, что сказать. – Его Олегом звали?
– Ну я же вам говорю, Олег. Чернов. Никаких сомнений, это именно тот, кто вам нужен! Уж можете поверить моей интуиции. Я, как только увидела его, сразу почувствовала, что парень очень сложный, что за ним такие силы, что лучше бы держаться от него подальше. А что он натворил?
– Да нет, не подумайте ничего плохого. Чернов не виноват в том, в чем его обвиняют, – быстро, словно оправдываясь, немного суетливо проговорил Василий Сергеевич. – По крайней мере Соколов так говорит. Он парня защитить хочет, говорит, это очень важно для всех. Алла Рихардовна, а он, этот Чернов, он в каком состоянии от вас ушел?
– Плохой. Слабый еще. Я его долго лечила, энергии в него залила очень много, но для таких травм, что были у него, это самая малость. Нужно его еще лечить, да не доглядела я! Устала, вся пустая, свалилась поспать, вот он и сбежал. Ни я, ни дочка не знаем, куда, когда…
Алла Рихардовна виновато замолчала. Ей было очень неприятно расстраивать Баграмова.
– Но я найду его, – вдруг встрепенулась Алла Рихардовна. – Я прямо сейчас пойду за ним.
– Ни в коем случае! Что это вы, в самом деле, придумали?! – запротестовал Василий Сергеевич. – Как же я Илсочке в глаза смотреть буду, если не стесняюсь ее маму посреди ночи из дому выгнать? Нет уж, выбросьте все из головы! И зачем я только рассказал вам о Чернове? Не смейте никуда выходить…
– Если Чернова разыскивает Соколов, я обязана его найти, – твердо заявила женщина. – И не нужно спорить, мы только попусту тратим время. До свидания, Василий Сергеевич, я сама вам позвоню.
Алла Рихардовна положила трубку и начала деловито, без суеты собираться. Она сложила все необходимое в сумочку, надела свое модное полупальто и уже направилась было к выходу, когда вновь зазвонил телефон.
Озолиня‑старшая отрицательно дернула головой и сердито посмотрела на аппарат.
– Это звонит Баграмов, – сказала она дочери. – Поднимешь трубку, когда я уйду. Скажешь, что я найду того, кто ему нужен. А ты, смотри мне, чтобы ни шагу из дома. Вернусь, мы еще поговорим о твоей самостоятельности.
* * *
Миновав еще пару кварталов, Олег вновь оказался на освещенной улице. Он уже давно понял, что в центре Москвы трудно спрятаться даже глубокой ночью. Но искать дорогу в обход просто не было сил, ни физических, ни моральных.
Опустив голову и ссутулившись – может, так он будет менее заметен, – Чернов двинулся дальше в намеченном направлении. По самому, как он думал, короткому пути.
Когда идешь по освещенной улице, главное – это ни с кем не встречаться взглядом, вообще ни на кого не смотреть, не поднимать глаза от земли. Одно только плохо – можно
