и так и оставив их в замках. Чувствую, как силы пропадают. Будто вытекают из меня, а все тело колотит крупной дрожью!
Не время сейчас оседать на пол!
Заставляю себя собраться! Поднимаюсь и отправляюсь в ванную. Откручиваю воду, наливаю щедро пену с ароматом шоколада, ванили и тирамису. Ничего цитрусового! Ничего, что бы напоминало мне сбивающий с ног аромат Дикаря!
Расстегиваю замочки на колье и на браслетах. Вытаскиваю серьги. Срываю с пальцев кольца.
Безумно дорогой набор. Безумно красивый. Но теперь я просто швыряю его на стол, словно он вдруг стал ядовитым! Да так оно и есть!
Погружаюсь в ванную с пенкой с головой.
Но меня не отпускает!
Мучительно сдавливает почему-то грудь!
Почему? Как он мог? Перед глазами так и мелькает, как он укладывает в свою постель другую! Как… Как трогает ее… Везде… Смотрит на нее своими жадными горящими глазами. Набрасывается, и…
Резко берет. Наматывает волосы на кулак, заставляя запрокинуть голову… Терзает своими безумно нежно-грубыми руками….
Черт! Его губы перед глазами. Я от запаха их, от вкуса не могу избавиться!
Почему? Почему я об этом думаю? Почему мне хочется вдруг расплакаться? Я радоваться должна! Я больше не пленница! Не вещь, которую купили и с которой можно делать все. Что угодно! Я и надеяться на свободу не могла! Почему же тогда мне так больно?
Решаю переключиться.
Тянусь за телефоном.
Ничего нового. Снова тысячи пропущенных и сообщений от Эрнеста. О. И даже от Пашки! Ну нет. Эти я точно смотреть не буду!
– Федя.
Набираю единственного, с кем, как мне кажется, могу откровенно поговорить. Нашего фотографа. Того, который проводил ту самую роковую съемку.
– Алмаз. Ты с ума сошла?
Он шепотом шипит в телефон.
– Тут из-за тебя такое… Эрнест точно поседеет окончательно! Я его таким еще никогда не видел!
– Федор, ты можешь приехать? И никому не говорить об этом?
– Хорошо, Лиля. Через полчаса буду. Ты где?
– Дома. На квартире своей, – пожимаю плечами.
– Совсем с ума сошла! Хорошо. Давай. Жди. Я еду. Но лучше бы тебе скрыться. И телефон этот выбросить.
– Жду.
Отключаю вызов.
Снова ныряю с головой в ароматную пену.
Запах вербены и табака все равно так и не выветрился с кожи. Въелся в нее. Как и руки этого дикаря, которые до сих пор словно чувствую огнем на своей коже!
Наверное, Федя прав. Не нужно было сюда ехать.
Но раскрывать адрес своей квартирки я не хотела. Не могла! Она… Она как какой-то мой очень личный островок. Что-то, до чего никому нет доступа. Особенно в этом мире, где я вовсе не Лиля, а Алмаз. В чужом мире, от которого иногда так хочется отгородится!
Впрочем…
Тот, кто захотел бы меня найти, найдет везде. Даже в другой стране или под землей. От него не скрыться. Только вот он меня выставил! Просто вышвырнул. Как надоевшую игрушку!
А Эрнеста я не боюсь! Прямо сейчас готова в глаза высказать все. Что о нем думаю! Что он мне сделает?
– Федя?
Я почти отшатываюсь, когда , даже раньше заявленного времени, в квартиру раздается стук. Именно стук, а не звонок.
Федор буквально влетает в квартиру ураганом, стоит мне лишь чуть приоткрыть дверь.
Дерганный какой-то. Взъерошенный.
Тут же бросается к окнам. Проверяет, хорошо ли задернуты шторы.
– Дверь хорошо закрой. И, пожалуй, так будет лучше.
Приглушает свет, выключая верхний. Оставляет только слабые напольные лампы.
– Федя? Что происходит? Ты с ума сошел? Или в шпионов решил поиграть?
Грустно улыбаюсь, скрещивая руки на груди.
Все, что могло, уже произошло на самом деле. Или он просто пока не в курсе, что Дикарь меня нашел? Нашел, и… И просто выставил из своего дома! Перед этим забрав мою девственность и так щедро за нее мне заплатив!
– Ты зря сюда заявилась, Алмаз. А вообще, тебе лучше бы уехать. Вот прямо сейчас собраться вещи, и… И, черт, – Федя садится на постель, зарываясь всей пятерней в волосы. И так взъерошенный. Он теперь совсем похож на воробья. Нахохлившегося и после драки. – Теперь смыться будет намного сложнее! Тебя наверняка уже все заметили!
– Федь.
Я устало вздыхаю, опускаясь на постель рядом с ним.
– Все уже в прошлом. Дикарь меня нашел. И… И уже отпустил. Да, – подтверждаю в ответ на его изумленный взгляд. – Так что бежать мне больше незачем.
– Я думал, ты за этим меня позвала. Чтобы помочь тебе скрыться.
Его лицо в один миг становится каменным. Как будто чужой совершенно человек передо мной. Как будто только что не было на нем столько беспокойства.
Наоборот. Федор смотрит на меня… Как-то свысока. С каким-то презрением. Как будто я таракана у него под ногами раздавила. Или, вернее, как будто это я и есть от самый раздавленный таракан!
Обхватываю себя руками. Ну конечно. Он все прекрасно понял. Чем я там с Дикарем этим занималась.
– Уже поздно скрываться, – обхватываю себя руками.
Как ни стараюсь быть спокойной, ничего не выходит. Голос дрожит. А еще… Хочется разбивать все, что попадет под руку!
– Я думал, ты другая. Но… Раз ты так решила… Ладно, Алмаз. Рад был видеть. Пойду. Встретимся на съемке. Только звала-то зачем? Не пойму.
– Я?
Задыхаюсь от обиды, комкая руками шелковый золотистый халат с яркими птицами.
Когда-то любимый. А теперь мне ненавистно, кажется, все, что я купила за эти модельные деньги! Но разве могла я тогда знать?
– Я это решила, а, Федь? Вот так? А ты? Ты знал, для чего ты вообще меня снимаешь? Черт тебя возьми! Я тебя другом, между прочим, считала! А ты все знал! Знал, что меня продают! И вообще! Что не модельное агентство у Эрнеста, а притон самый настоящий! Ты же мог… Мог предупредить! А ты, выходит, вместе с ним. Тоже меня продал!
– Алмаз.
Федя с силой хватает меня за руку.
– Знал?
Вскидываю глаза.
– Да.
Опускает голову.
– Тогда почему?
– Потому что ради этого в основном девушки к Эрнесту и приходят! И он отбирает самых лучших! Для этих всех! Зажравшихся сливок-кобелей общества! Хозяев мира!
– То есть…
Не могу поверить!
– То есть. Получается, это после каждого показа так было? Устраивали аукцион? Ставки на нас всех делали? А мне просто не повезло попасть на продажу в последний день? Раньше меня не покупали?
