Разговор в отсутствии Бишопригса оживился. Анна опять подошла к окну, беспокойство все не отпускало ее,
— Где вы сейчас находитесь по мнению ваших друзей в Уиндигейтсе? — спросила она тихо.
— Они думают, что я смотрю свое новое имение и знакомлюсь с арендаторами.
— Каким способом вы думаете добраться туда сегодня?
— Поездом, наверное. А под каким предлогом я покину вас сразу же после обеда? Не сомневаюсь, что скоро сюда пожалует сама хозяйка. Что она скажет, если я уеду куда-то на поезде, а «моя женушка» останется здесь одна?
— Мистер Бринкуорт, ваша шутка неуместна.
— Простите.
— О предлоге не заботьтесь. Я что-нибудь придумаю.
— Вам ехать на юг или на север отсюда?
— На север.
Дверь в комнату вдруг широко распахнулась, и мистер Бишопригс явился с обедом. Анна резко отодвинулась от Арнольда. Мистер Бишопригс принялся расставлять блюда, а его единственный глаз с упреком взглянул на Анну.
— Я ведь говорил, стучаться не буду, нечем. Так что не корите меня, мадам.
— Где вы сядете? — спросил Арнольд, пытаясь отвлечь внимание Анны от назойливой фамильярности папаши Бишопригса.
— Все равно! — теряя терпение, воскликнула Анна и переставила стул на другую сторону стола.
Мистер Бишопригс вежливо, но решительно поставил стул на прежнее место.
— Ради бога! Что же вы делаете? Сидеть за обедом далеко от мужа! Вопиющее нарушение медового месяца!
И он повелительно взмахнул салфеткой, указывая на один из двух рядом стоящих стульев. Арнольд поспешил вмешаться.
— Не обращайте внимания, — сказал он Анне. — Пусть делает, что хочет.
— Хорошо, пусть. Только давайте скорее кончим эту комедию. Мне долго ее не вынести.
Они сели за стол там, где указал папаша Бишопригс. Сам он встал позади них в двойной роли мажордома и ангела-хранителя.
— На первое — форель! — провозгласил он, торжественно снимая крышку. — Еще полчаса назад она резвилась в воде. И вот уже лежит зажаренная на блюде. Символ человеческой жизни. Отвлекитесь на секунду от ваших забав и поразмыслите над этим.
Арнольд взял ложку и положил на тарелку Анны одну форель. Мистер Бишопригс водрузил крышку на место. В лице его выразился священный ужас.
— А где молитва перед трапезой?
— Какая молитва, форель остынет!
Мистер Бишопригс благочестиво зажмурил единственный глаз и крепкой дланью удержал крышку на блюде.
— Возблагодарите господа за посланную вам пищу! — произнес он умильно, открыл единственный глаз, и крышку точно сдуло. — Совесть моя чиста. Вот теперь приступайте!
— Отошлите его ради бога! — взмолилась Анна. — Он невыносим.
— Ступайте, Бишопригс, мы больше в вас не нуждаемся, — распорядился Арнольд.
— Хе-хе, я ведь зачем остался — прислуживать, — возразил мистер Бишопригс. — Вот уж и тарелки надо сменить… — тут он на какой-то миг замолчал; его осенило — подсказал жизненный опыт, — что можно и по-другому расценить распоряжение Арнольда. — Посадите ее к себе на колени, — шепнул он Арнольду на ухо, — не стесняйтесь, — и прибавил, обратившись к Анне: — Корми его своей вилкой, сколько душе угодно. Я найду, чем заняться… В окно разве поглядеть…
Мистер Бишопригс подмигнул и удалился к окну.
— Ну полно, полно. — Арнольд стал утешать Анну. — Согласитесь, в этом есть и комическая сторона. Постарайтесь взглянуть моими глазами.
Мистер Бишопригс вдруг отошел от окна и возвестил о новом неожиданном осложнении.
— Дети мои! Вы в самое время нашли приют под этой крышей. В ненастье сюда не доберешься.
Анна испуганно взглянула в окно.
— Собирается гроза! — воскликнула она.
— Хе-хе. Вам-то бояться нечего. Вон какая туча заходит снизу, — показал он. — Отсюда туча, оттуда ветер. Быть грозе — примета верная.
В дверь опять постучали. На этот раз, как Арнольд и предвидел, появилась сама хозяйка гостиницы.
— Я заглянула, сэр, — обратилась миссис Инчбэр к Арнольду, — узнать, всем ли вы довольны.
— Я говорю с хозяйкой гостиницы? Очень приятно, мадам, очень приятно.
У миссис Инчбэр была причина наведаться к новым постояльцам, и она без дальнейших церемоний выложила ее.
— Простите меня, сэр, — продолжала она. — Я была занята, когда вы явились сюда. И я не могла задать вам один вопрос, который, как хозяйка гостиницы, должна задать. Верно ли я поняла, что вы хотите снять этот номер для себя и жены, вот этой леди?
Анна подняла голову, готовая ответить. Арнольд крепко сжал под столом ее руку, призывая к молчанию.
— Да, вы не ошиблись. Я хочу снять этот номер для себя и жены.
Анна опять попыталась что-то сказать.
— Этот джентльмен… — начала она.
Арнольд опять остановил ее.
— Этот джентльмен? — мисс Инчбэр вытаращила глаза. — Я только простая бедная женщина, мадам. Вы, верно, хотели сказать, «мой муж».
В третий раз Арнольд сжал ее руку. Миссис Инчбэр буравила ее лицо беспощадным инквизиторским взглядом. Опровергни она сей час Арнольда, а признание было готово сорваться с ее уст, и разразится скандал. И расхлебывать последствия придется Арнольду, который был так добр к ней. О них заговорит вся округа, вся история дойдет до Бланш. Белая как полотно, с похолодевшими руками, не поднимая глаз, Анна согласилась на поправку и едва слышно прошептала: «Мой муж».
Добродетельная миссис Инчбэр вздохнула с облегчением и стала ждать, что молодая женщина еще к этому прибавит. Но тут, к счастью, Арнольд сообразил, как спасти положение и выслать хозяйку вон.
— Успокойся, дорогая, — обратился он к Анне и тут же прибавил, обернувшись к хозяйке: — Приближение грозы всегда так на нее действует. Я знаю, как этому помочь. Благодарю вас, я сам справлюсь. Если понадобится, я за вами пошлю.
— Как вам будет угодно, сэр, — ответила миссис Инчбэр и, обратившись к Анне, принесла ей с топорной учтивостью свои извинения, встреченные молчаливым протестом.
— Я не хотела обидеть вас, мадам. Вспомните-ка, вы пришли сюда одна, а для гостиницы важнее всего репутация.
И с этими словами хозяйка сделала наконец доброе дело — удалилась из комнаты.
— У меня темно в глазах, — прошептала Анна. — Дайте мне глоток воды.
Но именно воды на столе не было, и Арнольд велел мистеру Бишопригсу принести стакан с водой — тот стоял все это время в стороне, являя собой образец послушания и преданности.
— Мистер Бринкуорт, — сказала Анна, когда они остались одни, — вы ведете себя с непростительной беспечностью. Эта женщина не имела права ни о чем меня спрашивать. Зачем вы отвечали ей? Зачем вынудили меня…
