Поймала я себя на мысли, что если бы у мухи были покрупнее и не только влетали в печку, то это было бы похоже…
- Ммм, - простонала я, хватаясь за голову. Ни на чем нельзя сосредоточиться! Интересно, где он сейчас?
Сердце предательски екнуло, как только перед глазами встала знакомая фигура, и лихо тряхнув золотыми кудрями. Мне кажется, или я…
Я подошла к старинному зеркалу, прижав руки к пылающим щекам.
- Влюбилась? – спросила я у себя, тут же замотав головой. – Нет! Не может быть! Только не в него!
Кое-как я успокоила себя, делая глубокие вдохи. Нет, ни в коем случае! Я не могла в него влюбиться! Мы слишком мало друг друга знаем! К тому же я решила в будущем влюбляться только в пессимистов. Они заранее знают, что наши отношения обречены!
- По - крайней мере, наши отношения не зашли так далеко, чтобы подумывать о белых тапочках, - успокоила я себя, умываясь прохладной водой и вытираясь скатертью
- Да сколько можно! – проворчала скатерть. – Я уже кем только не была! И ковриком, и полотенцем! Я – скатерть! Скатерть! Самобранка! А не носовой платок!
-Ниже? Ниже только тряпка в гараже, чтобы вытирать потные волосатые мускулистые руки, только что побывавшие в недрах боевого коня, - вздохнула я.
Все, надоело! Превращусь в ежика, уйду в лес, вырою себе норку и буду вежливо спрашивать у всех прохожих, который час. Чтобы все, кто проходили мимо чувствовали: «Туалет я не нашел, но процесс уже пошел!». Буду нести спорт в массы!
Очень надеюсь, что сейчас не придется прыгать через нож! И перебегать магистраль с криком: "Крепче за шоферку держись, баран!". Интересно, а где здесь можно поужасаться расписанию? Чтобы знать, к чему готовить нервную систему.
Холодная вода взбодрила. Я выплюнула воду фонтанчиком, неуклюже выползая на сушу. Русалки были уже почти в сборе. Пока что меня пугало болото и избушка, как «Титаник», затонувшая наполовину. Мы стояли и что-то ждали.
Или чего-то. Так или иначе, преподаватель задерживался.
- Ой, девочки! – послышался за спиной всплеск. – Девочки! Там такое случилось!
Все тут же обернулись, видя, как на траву выбирается еще одна русалка. Они тряслись, прижимая руки к груди, обнимали друг друга и утешали. Слезы градом катились по их щекам. «Не может быть!», - всхлипывала одна, прижавшись ко второй.
- Настасью убили, - прошептала русалка, глядя на нас. В ее круглых глазах стояла мольба: «Скажите, что это не так! Просто я сама не верю!». – Я сначала в горницу постучала, мол, Настюнь, ты собираешься? А потом вижу, что дверь приоткрыта. Я ее толкнула, а там посреди комнаты Настюня лежит, руки раскинула. Я к ней, а она не дышит! Это Змий! Змий ее загубил!
- Не могу в это поверить… Она же вчера еще с нами на женихов гадала… - заливалась слезами ее подруга, пока мы стояли, словно громом пораженные.
После этих слов я слышала только гул в ушах. И больше ничего! Мир покачнулся. А вместе с ним и моя вера в людей и нелюдей.
- Иссохла от тоски… - глотала слезы вторая русалка, пока я обнимала как в сказке чахлую березку. – Видимо, обещал, но не пришел! Или другую нашел!
- Да разве можно от тоски иссохнуть? – спросила я, глядя на трагически поредевшую галерку. – Если честно, я слабо в это верю…
Наверное, сердце хотело заступиться за любимого. Но «мозгой» я понимала, что была права. Как был душегубом, так и остался. Надо же, за моей спиной!
Я чувствовала, как мои ветвистые рога цепляются за низкие ветки елей. И в душе орала, как раненый лось. Рогатая русалка – это что-то новенькое. Сердце сжалось, когда я вспомнила, как горячо Змий в любви мне клялся. И в глаза смотрел! «Я тебе говорила!», - ругала я свое сердце. «Я кому говорила! Никаких амуров!», - строго произносила я, пока сердце виновато подскакивало к горлу.
- Уж коли в Змия влюбишься, так все! Ты пропала! Никогда и никого больше полюбить не сможешь. До самой смерти. Будут к тебе свататься, будут за тобой увиваться, будут подарочки носить, а ты только о Змие и думать будешь, - пояснила рыдающая русалка. – Свет белый не мил без него будет! Жить без него не сможешь! Будешь коротать денечки, выглядывая его…
Вот теперь мне кажется, что Змия зовут «Зарплата!».
«Это – не он!», - умоляло сердце, едва ли не ломая ребра. «Возьми себя в руки! Это не он! Он же с тобой всю ночь был!», - слышался успокаивающий голос сердца. «Но она же от тоски померла? К ней-то он как раз из-за нас и не пришел!», - спорила я, упираясь, как кошка после: «Кыс-кыс-кыс! Сейчас пойдем купаться!».
- Вот прямо за один день, да? - скептически заметила я, взывая к крику сердца. – Легла и померла от тоски!
- Ты хоть представляешь! Что это такое для девушки молодой, знать, что никогда больше с любимым не будешь. И любви больше в жизни твоей не будет? – налетели на меня, рыдающие девчонки.
- Девушки молодые живут мыслью, что вот-вот встретят своего ненаглядного! – спорили со мной. – Как бы тяжело ни было, они верят в то, что счастье однажды им улыбнется! Что однажды невзгоды пройдут, тучи рассеются и любовь, словно солнышко согреет!
- Я слышала что-то такое каждый месяц про зарплату! - ответила я, пытаясь успокоиться.
- У нас на селе Змий к девке летал! Ее муж молодой уехал и без вести пропал! – встряла рыженькая, поправляя венок и растирая ладонью слезы. – А потом соседка увидала, как он к ней в трубу упал огненным шаром. Подсмотрела она в окошечко, что в избе творится. Увидала она, как Змий девке украшения с самоцветами дарит, как царицу наряжает! А сам говорит ей, чтобы самоцветы да украшения никому не показывала. А наутро Змий улетел. А ее убитой нашли! И вместо самоцветов и украшений в сундуках были шишки и конский навоз!
- А у нас к вдовице летал! Муж от болезни помер! – встряла чернявая, тяжко вздыхая. – Тоже дарил ей украшения. Змий всегда украшения дарит! Каждую ночь вдовица в украшения обряжалась. А однажды про сережку забыла. Сняла одну, а вторую оставила. Это увидали в деревне! Она ж по улице шла. Веселая, счастливая, а в ухе одна сережка золотая сверкает. Тяжелая, с самоцветами. Сразу поняли, что Змий летает. А потом ее мертвой нашли! В своей горнице повесилась. А вместо украшений коровьи кизяки и гнилые яблоки!
