занимал ведущие позиции в мире и воспитал выдающихся мастеров игры, имена которых широко известны в международном спортивном мире. Среди них москвичи: К. Рева, С. Нефедов, В. Щагин, А. Якушев, В. Осколкова, А. Чудина, В. Свиридова, М. Еремеева, Г. Мондзолевский, Ю. Чесноков, Н. Буробин, В. Коваленко, Д. Воскобойников, А. Рыжова, Л. Булдакова, Р. Салихова, Н. Смолеева, Л. Чернышева, А. Савин, О. Молибога, В. Кондра, В. Чернышев; ленинградцы: В. Ульянов, П. Воронин, А. Крашенникова, Г. Гайковой, Л. Михайловская, В. Зайцев, В. Дорохов; киевлянин М. Пименов; харьковчанин Ю. Поярков; бакинка И. Рыскаль; одессит Е. Лапинский; рижане: В. Лоор, И. Бугаенков, П. Селиванов; свердловчане: Н. Радзевич, В. Огиенко, И. Смирнова, М. Никулина. Можно дополнять этот список, достойных сотни. Первыми мастерами спорта СССР стали волейболисты Б. Арефьев (Москва), С. Великий (Днепропетровск), В. Галактионов (Ленинград), Е. Гончарова (Ростов-на-Дону), К. Топчиева (Москва).
Почему так подробно пишу об этом? Только по одной причине: в настоящее время волейбольные площадки исчезли из многих мест отдыха людей.
Криком души по этому поводу можно считать слова Вячеслава Алексеевича Платонова, человека целиком и полностью посвятившего себя волейболу:
— Возвращайся же поскорей в наши дворы и парки, старый добрый друг волейбол. Мы соскучились по тебе.
Я благодарен девяностым только за то, что в водовороте событий нас жизнь подтолкнула навстречу друг другу и привязала на такие короткие десять лет. Платонов запомнился мне мудрым и скромным. Он также, как и Кирилл Юрьевич Лавров — народный артист страны, которой не стало, — разбил мои представления о величии человека. До знакомства с ними, они для меня были небожителями, до которых не то что рукой дотянуться, глядеть больно от яркого света, исходящего от них. Общаясь с ними, находясь рядом, я понял, что эти люди — живые существа, строившие свой быт на основе этики, морали и нравственности, обладающие особыми врожденными природными способностями. Этих людей выделяли их качества или то, что у нас в обиходе называется «харизмой», по-русски — это божественный дар, милость божья. Общение с ними делает мир вокруг другим, он становится теплым, зло исчезает, перестают раздражать бездельники, нытики, склочники и критиканы, они просто пропадают с горизонта, им невозможно быть с такими людьми. Все подтягиваются, и мужчины ведут себя по-мужски.
Какие эпитеты Платонову можно дать, как тренеру?
Бывает тренеры до мозга костей, бывают от Бога. У Платонова печать божественного дара. Я уже говорил об этом, но что поделаешь, если это дар во всем и в человеческих качествах и профессиональных.
Мне интересно было наблюдать за работой Вячеслава Алексеевича. Ругался он редко, да и то как-то не всерьез, зубами не скрежетал, ногами не топал. Что-то подсказывал во время игры непосредственно игроку, находящемуся на площадке, иногда говорил несколько слов, выходящему на замену. Мы не видели всей глубины, которая начиналась на тренировках, мы видели итог.
Я как-то спросил у Вячеслава Алексеевича:
— Кто такой тренер? Как это можно сформулировать?
Он долго думал, потом, подбирая слова, ответил:
— Знаешь, каждый находит свое определение этой трудной профессии. Мы часто слышим: тренер должен быть психологом; у тренера должен быть свой почерк; тренер всегда диктатор; и так далее, и тому подобное. На самом деле все это правильно и вместе с тем не точно. Знаешь, кто такой тренер? Тренер — это тот, кто нужен в данный момент. Он не может быть всегда одним и тем же по очень простой причине: эта профессия из тех, что подразумевает управление ситуацией. Всей сразу. С множеством составляющих. А количество таких ситуаций бесконечно. Так вот тренер должен быть психологом — когда это нужно, нянькой — когда требуется, должен быть строгим, а иногда мягким, должен быть тактиком, но порой засовывать эту тактику подальше, потому что бывают случаи, когда чертить на доске — только мел тупить.
Чем к большему количеству ситуаций тренер может подобрать ключи, тем выше его квалификация.
Главное, что я запомнил с тех пор, тренер — это профессия, такая же как металлург, строитель, правда, не в каждой из них человек добивается высот. Не все ведь люди добиваются сверхмастерства, практически в большинстве своем, осваивая профессию, многие оказываются где-то посередине. Единицы лидеры. Платонов из них.
Его тренерское мастерство многогранно он тренер-тактик, подразумевая под этим тренера, который много внимания уделяет конкретному построению в конкретном матче. В его карьере, которая благо что прошла почти вся на виду, мы найдем немало остроумных тактических решений. Но при этом он был совершенно лишен свойственного тренерам условного амплуа догматизма. Часто у тренеров-тактиков идея все-таки превалирует над личностями игроков, схема довлеет, а с Платоновым я не помню случаев, чтобы он во имя схемы оставлял сильного и готового играть игрока на лавке.
Чего не отнять у него и что подходит ему стопроцентно — так это определение «психолог». Хотя на самом деле классный тренер не может им не быть. Это синоним понятия «большой тренер». А Платонов — лучший в мире.
Он не прагматик и не романтик в чистом виде, кто бы об этом ни говорил. При тренерской работе категория «романтик», как мне кажется, вещь выдуманная. О везении Вячеслава Платонова рассуждать тоже бессмысленно. То, что ему соответствует — лежит на поверхности, а что нет — сейчас уже и не помнится. Но всякий, кто посмотрит на его карьеру, убедится, что отнюдь не всегда ему везло. Я бы назвал его идеальным тренером, который в любой ситуации найдет выход. Он видел ситуацию в максимальной полноте и понимал, что нужно делать во-первых, во-вторых и в-третьих.
Когда он это делал, многие кричали: «Боже, да это же легко и очевидно!» Конечно, как мы не догадались — сквозь зубы цедили «порядочные люди». «Мы и сами так можем», — скандировали завистники. Но вот он ушел, некому повторить даже маленькую толику того, что он сделал.
Однажды мне удалось уговорить Вячеслава Алексеевича быть рядом с ним на скамейке во время игры. Я хотел ощутить дыхание игры и вместе с этим поведение тренера и игроков. Издалека, с трибун, как не присматривайся, на мой взгляд, что-то упускаешь. Мне очень хотелось, я его долго уговаривал, не без некоторых колебаний Платонов согласился:
— Константиныч, делаю это в первый раз, ну или почти в первый раз, — поправился он, увидев мое удивленное лицо. — Почему? Это мой электрический стул, мое испытание. Другим здесь нет места.
Игра проходила в Спортивно-концертном комплексе «Петербургский». Несколько слов об уникальном здании.
Застроить это место мечтали с пятидесятых годов двадцатого века. Уже были проработаны эскизы
