любовью. Но, любовь это только слово. Словами описать это нельзя. Когда эти два человека вместе, они счастливы. Когда разлучены они… Они страдают. И разлука не самое худшее, что может случиться с нами. Хуже когда… Когда…
Он замолчал и снова сжал переносицу. Губы Крайтера вытянулись в белую напряженную линию. Тиеф затаил выдох, ожидая продолжения.
— Беспомощность, вот что хуже, — наконец выдавил из себя Крайтер. — Неизвестность и беспомощность.
— Но ведь ты избранный! Как ты можешь называть себя беспомощным? Ты перенес свой народ через космическую пустошь, одолел нас и еще смеешь так называться? Мне неизвестно что значит любовь. Но… Но я знаю что значит друг. Ты мой друг, Крайтер. Я помогу тебе. Правда, я не знаю чем…
— Я сам еще не знаю, — с глубоким выдохом ответил он и сильно растер лицо. — Спасибо, друг. Может помощь твоя и не понадобится, но только за одну готовность помочь, спасибо. Мне нужно спуститься в… В… Во всеобщего Мудреца планеты.
— Я помню ваши слова, Крайтер. Вы называете его генизой.
— Да, гениза. Я должен спуститься в нее. Но я и не могу оставить вербарианцев без защиты. Я мог бы, конечно, это сделать, будь я уверен, что вернусь оттуда. Один день здесь, это целая вечность там… Но что, если я не вернусь? Что если меня поглотит эта махина?
— Или тебе помешает наш Мудрец. Предатель силен и мы, избранные народа Ра, в ответе за него. Так что… Мы спустимся туда, понадоблюсь я или нет. Вместе или порознь, но я должен хотя бы попытаться остановить его. И все же мне хотелось бы сделать это вместе.
— Эх, дружище! — Крайтер широким жестом приобнял Тиефа за плече. — Знал бы ты, что сейчас значат для меня твои слова! Есть одна идейка как нам нырнуть в генизу, да так, чтобы и вербарианцы без присмотра не остались. Но без помощи твоих избранных друзей нам в этом деле не обойтись. Как ты думаешь, они согласятся присмотреть за моим племенем?
— Надо спросить. Смогут ли они. А для этого нужно вернуться в пустыню.
— Этим я сейчас и займусь, — Крайтер рывком поднялся. Выглядел он куда целеустремленней прежнего. — Надеюсь, дожидаться никого не придется?
Тиеф огляделся. Несмотря на возвысившееся солнце, людей по-прежнему видно не было.
— Все, наверное, спят.
— Да, набираются сил, после кошмарных грез. Тем лучше. Хе-хе, будет им сюрприз!
* * *
О предстоящем заокеаническом перелете жителей купола известили с вечера. Но ни точного времени, ни места назначения управители Вербарии сообщить не сообщили, поскольку сами ничего не знали.
Едва Крайтер ушел, как купол медленно и бесшумно, точно страшась потревожить почивающих обитателей, поплыл вверх. Взлет продолжался до тех пор, пока земное небо не сменилась космической темнотой. Тогда легкая вертикальная перегрузка сменилась на фронтальную, оповещая об изменении курса.
Купол просыпался. Люди выбирались из своих скорлупок и, на мгновенье замерев от вида разверзшейся вселенной, спешили к краю, где открывался чудесный вид на планету, кажущуюся с высоты целостной и живой.
Тиеф тоже стоял у края и наблюдал, как Земля лениво поворачивалась к ним экватором.
— Живой организм…
Он представил, как невидимые глазу создания населяют его самого, как они, чуточные, придают своей возне глубокий смысл и забывают Тиефа. Они делят выдуманные ценности, раздирают его на части и мерятся кусками. Когда-то живой и зеленый Тиеф умерщвлен, а его мучители пируют в тени надвигающейся бури.
— Великой бесконечной бури.
Перед мысленным взором Тиефа выстроились планеты. Большие и маленькие, голубые и красные их так же много, как выдуманных жителей его тела. Вблизи, как сейчас Земля, планеты кажутся самодостаточными и живыми, но в обезличивающем множестве точат космос все с той же слепой верой в собственное величие…
Тиеф печально выдохнул. Ночные размышления, открывшие ему понимание собственной свободы, потускнели. Он понял, что у любой свободы есть предел. Каким бы могучим и независимым ты не был, есть область существования. И нет такой силы, которая смогла бы перенести тебя с твоей свободой из сферы чуточных существ в планетарную сферу, а из планетарной сферы в космическую.
— Или есть?
За стеклом размытой тенью шевельнулся Крайтер. На мгновенье он замер перед Тиефом, показал ему оттопыренный вверх большой палец и вновь исчез. Тут же горизонт под ногами начал стремительно расширяться.
Tat 17
В ментальной плоскости космос не казался таким уж пустым — его наполнял солнечный ветер, струящий из светила цепью спиралей. На дальних рубежах их колоссальные рукава сливались в тороид, заключающий в себе всю систему, точно в кокон.
Очарованный близким дыханием родной звезды, Сейвен, было, потянулся к ней, но его одернула Разиель, напомнившая об истинной цели стремления. «Ничего, на обратной дороге обязательно потрогаю».
Остов Вербарии, сплошь покрытый язвами кратеров, они нашли быстро. Понять, где волновался Срединный океан, а где ютился Бредби с их куполом, теперь было невозможно… Планета напоминала череп, с которого начисто содрали кожу.
Опустившись на дневной стороне, Сейвен развернул время и солнечный ветер полыхнул ярким светом. Какое-то время они просто смотрели на звезду, увенчанную живой короной. В необъятной громаде энергии отражалась вся ничтожность человеческих стремлений. Их стремлений в том числе. «Вербария… Есть ли Солнцу до нее дело? Оно живет своею жизнью. А абсолютное знание Первых? Только если в воздвигнутом ими же храме разума. У истинных владык космоса мерило совершенно иного рода».
— «Ты чувствуешь ее?» — вырвал его из задумчивости сакральный голос. — «Чувствуешь генизу? Где она?»
Сейвен качнул головой. Он ничего не чувствовал, но помнил, что гениза упала на Вербарию, так и не отделившись от нее. Удар обязательно должен был оставить след.
Кратеров на планете круглилось предостаточно, но один из них выделялся особенно. Громадный, даже по планетарным меркам, он был окружен лучами черных расселин, тянущихся от центра на сотни километров. С высоты кратер напоминал зловещего паука, мертвой хваткой впившегося в обескровленный труп планеты. Как сгинувший Сотлехт. Такой же высокий, неохватный, но пустой.
Они приземлились на центральную горку кратера. Свет солнца едва дотягивался до площадки, и уже метром ниже простиралась непроглядная тьма. «Это здесь». Не шевелясь, произнес Сейвен и, после непродолжительной паузы, перевел взгляд на Разиель. Ему стоило больших усилий оторваться от завораживающей бездны. «Я уверен».
Разиель ничего не ответила. Все ее внимание тонуло в липкой темени кратера. Она медленно, как во сне, вытянула руку в сторону провала. С растопыренных пальцев сорвалось пять ярких искр, которые, разгораясь, устремились вниз. Прошло много времени, прежде чем плеяда осветила дно,
