стояло за его мучениями и почему слова достигали цели, я не знала, да и не хотела знать. Хотелось причинять боль, хотелось вернуть ему всё, чем он меня «наградил» когда-то, и слёзы переходили в злой смех.
Далеко не сразу я заметила, что мои пальцы начали чернеть. Зато заметила оскал Ардвина.
— Замолкни, — прошипел он.
Дух захватило.
Что-то дёрнуло меня вниз с такой силой, что я на миг лишилась чувств.
Лишилась — и так же резко обрела их в чьих-то объятиях, достаточно крепких, чтобы невольно подумать — может, спасена?
— По законам людей эта женщина свободна. Уходи, житель Кораллового Чертога. У тебя нет на неё прав.
Мой принц?..
14
Сквозь сомкнутые веки пробивался холодный свет. После кромешной темноты он был невыносим.
— Законы людей — ничто в Коралловом Чертоге, — ответил Ардвин. — Отпусти мою жену и уходи, живой, иначе Чертог выплюнет тебя в твой мир. Будет очень больно, и твоя сила тебя не защитит.
Однако же в его голосе была тревога. Не нужно хорошо знать Ардвина, чтобы услышать в его словах тщательно скрываемую дрожь.
От принца она тоже не укрылась.
— Ты слишком человечен для морского монстра, шпион моего брата, — заметил Ингрен. — Почему же так?.. О, кажется, понятно.
Я чувствовала, что он был абсолютно спокоен. Его руки, которые меня держали, не ослабляли объятий. Но что за свет?
— Нет. Нет! — вскрикнул Ардвин. — Не трогай! Не трогай это!
Вспышка. Такая ослепительная, что ударила по глазам даже сквозь веки. Я охнула и ткнулась лицом в грудь Ингрена.
— Не трону, пока не пойму твою природу. Пока отдохни и приди в себя.
С трудом разлепила глаза.
— Вы можете стоять? — тихо спросил Ингрен.
Я, жмурясь, кивнула.
Объятия разомкнулись, и мои ноги коснулись относительно твёрдой поверхности. Я не знала, земля это или что-то ещё, но стопы тут же провалились. Куда, в какую субстанцию — непонятно. Но шагать можно было.
Меня тут же мягко отодвинули за спину. Я, наконец, быстро огляделась — и обомлела.
Мы были в воде, но так же, как и во тьме, я могла дышать привычным способом. Я не превратилась ни в рыбу, ни в кого-то ещё из водных обитателей. Из моего живота по-прежнему тянулась чёрная пуповина, и меня поразило, насколько она длинная. Она терялась в серебристых, болезненного вида водорослях.
Над головами нашими смыкался сводчатый потолок. Через щели и дыры в нём проникали тонкие нити света, который походил на лунный. Грубые каменные колонны обросли великим множеством причудливых неведомых кораллов, из-за чего были разной толщины и формы. Сами кораллы были слишком ярких, тревожных цветов — настолько, что в глубинном полумраке отчётливо светились, отравляя сознание живого человека своей потусторонней природой. Не смотреть на них, не смотреть… иначе они сведут с ума, ведь это лишь их первичная оболочка, которую мой смертный взгляд смог увидеть, а мой смертный мозг — облечь в понятный образ. Ведь чем дальше, тем жутче становился истинный вид Кораллового Чертога — с потолка свисали целые кусты бледных водорослей, которые проросли сквозь безжизненные, обмякшие призрачные тела существ, похожих на людей, но искажённых, вытянутых, истончённых. Их тёмные глазницы и разинутые пропасти беззубых ртов затягивали, засасывали, завораживали… Существа, оплетённые и прошитые водорослями, висели на них вверх головами, вниз головами, и их тонкие, похожие на рисовую лапшу конечности колыхались от течений мёртвых вод.
Мимо пронёсся косяк рыбоподобных сущностей разных размеров, и у всех были пустые человекоподобные лица. Из дна Чертога прямо рядом со мной поднялась иссушенная белёсая рука с невообразимо огромной ладонью и тонкими перепончатыми пальцами, которые, кажется, хотели меня схватить, и я вскрикнула. Обладатель руки так и не высунулся, сама же рука медленно и плавно опустилась и исчезла там же, откуда появилась.
— Не бойтесь, — сказал Ингрен. — Нас не тронут. Мы оба на грани миров, но разными путями к ней пришли. Поэтому вы сейчас так легко осознаёте всё, что видите. После возвращения на сушу ваша память о Чертоге будет слабеть.
Глаза Ингрена светились, как тогда, когда он показывал нам мощь Слезы Бездны. Светились, и свет их разливался в окружающей нас мёртвой воде, точно краска.
Из сияющего сердца принца исходили тонкие полосы, которые окутывали его тело и сплетались в кружевной узор, который напоминал одновременно и сетку вен, и любимую вязаную шаль моей матери.
А ещё Ингрен не касался ногами дна Чертога. Сила Слезы, помимо узорчатого кокона, наградила его прозрачными осьминожьими щупальцами, покрывавшими всё тело. В отличие от облика Ардвина, эта форма Ингрена ничуть не пугала, даже напротив, успокаивала. Она была понятна. Это облик Отца-Спрута. Он должен защищать и оберегать своих детей. Проклятие же Ардвина выглядело жестокой и богохульной насмешкой над Отцом всего живого.
Поэтому объятия принца были такими крепкими и надёжными. Уверена, что и в обычном своём облике человека Ингрен обнимает так же.
Из бурьяна водорослей наконец поднялся Ардвин. Его взгляд пылал такой ненавистью, что, казалось, он вот-вот бросится на принца. Однако же Ингрен был хорошо защищён, и Ардвин не торопился нападать.
— Было больно? — участливо спросил Ингрен.
Ардвин молчал.
— Расскажи, что хотел узнать мой брат. Что именно ты ему поведал, показал? — продолжил Ингрен.
— Расскажу, если вернёшь её мне, — заявил Ардвин.
Я похолодела.
Ингрен бросил на меня взгляд через плечо. Снова посмотрел на Ардвина.
— С тобой очень легко общаться. Просто удивительно, насколько легко, — заметил он. — Расскажешь — я не сделаю тебе больно и отпущу с миром. А не расскажешь и будешь торговаться… будет очень больно.
Лицо Ардвина вновь пошло рябью.
— Я знаю, твои силы на исходе, мой принц, — проговорил он с шипением в голосе. — От жадности Кораллового Чертога не спасёт даже Слеза Бездны.
— На то, чтобы выудить нужную информацию, их хватит. А если не хватит, добавлю от себя. Я крепче, чем выгляжу, — добродушно ответил Ингрен. — Повторяю — если скажешь, уйдёшь с миром. Если нет, то прошу прощения, но я предупреждал. Я жду.
Ардвин смотрел поверх плеча Ингрена. На меня.
— Она настолько тебе близка, что ты будешь обсуждать при ней свои секреты? — спросил он. — Она же тоже шпионка, и лгунья вдобавок. Без неё у меня бы ничего не вышло.
Ах ты!.. Как был сволочью, так и ею и остался даже после смерти. Тварь!
Ингрен вновь мельком глянул на меня.
— Да, ты прав. Очень неприятная ситуация. Однако же она всё меняет!
Ко мне развернулись лицом, и… пронзили меня насквозь призрачным щупальцем.
От боли пропали
