Он ничего на это не ответил. Вместо этого он снова смотрел в окно на конюшни и безукоризненно ухоженный партерный парк. Помня первый день Зоэ в Грейторпе, Мерсер больше не мог восхититься совершенной формой и симметрией парка. Ведь он едва не поцеловал ее там средь бела дня. И его тогдашняя слабость стала предвестником худшего. С трудом, сглотнув, он отставил чашку и уперся руками в подоконник.
Почти неделю стыд и желание боролись в его сердце. Он задавался вопросом, как долго продлится его самообладание, если Зоэ находится под его крышей. Он всегда на каком-то метафизическом уровне знал, что она для него как пламя. Что-то неуловимое и прекрасное, но этого нельзя касаться. Иначе он вспыхнет и превратится в пепел. И теперь это произошло.
— Дорогой?
Он повернулся, мать задумчиво помешивала кофе. Несмотря на внутреннее смятение, голос Мерсера был лишен эмоций:
— Мама, когда ты настаивала на этой поездке, я сказал, что вы меня нечасто будете видеть. У меня нет времени на званые обеды и развлечения.
— Да-да, я понимаю, — пробормотала она. — Но сэр Уильям приезжает сегодня к обеду и хочет обсудить осеннюю охоту. Будь добр, постарайся присутствовать.
На мгновение он задержал дыхание, желая провалиться в тартарары. Но он не мог вечно избегать Зоэ.
— Хорошо, — сурово согласился Мерсер.
— Прекрасно, — ответила мать. — А теперь скажи, как, по твоему мнению, Робин?
— Продолжает почти в том же духе. — Он ответил холодно, но внутренне насторожился. — Почему ты спрашиваешь?
— О, просто так. — Джонет положила ложечку. И это откровенная ложь, подумал Мерсер.
Его мать бровью не поведет без причины. Этим утром в ее личной гостиной, где графиня предпочитала завтракать, они были втроем: Мерсер, его мать и Чарлз Доналдсон, который спокойно разбирал почту. Отчим Мерсера, как обычно, уже уехал на верховую прогулку. Еще не было семи утра, и дом только просыпался.
Джонет по своей природе была общительна, но Мерсер знал, что утренние часы отводились для того, чтобы распланировать дневные дела и встретиться наедине с детьми. Сегодня очередь Мерсера быть вызванным в святая святых, поскольку, как он давно узнал, возраст, и положение не освобождают от взбучки или, что еще вероятнее, от допроса. Кроме того, его мать имела неприятную склонность знать то, что ей не следовало.
О, он с ней не поссорится. Даже мать не осмеливалась давить на него. Но есть вопросы, на которые он не будет отвечать даже себе. И он не мог смотреть брату в глаза, хотя нельзя сказать, что Робина это волновало бы. Что же касается Зоэ, то в тех редких случаях, когда их дорожки пересекались, она просто отводила взгляд и выходила из комнаты, как только он в нее входил.
Так что почти неделю Мерсер успешно избегал всех. Это было не слишком трудно. Обстановка в окружающих деревнях ухудшалась, и близилось время жатвы.
— Садитесь, садитесь оба. — Джонет нетерпеливо указала на кресла.
И они сели, составив странное трио: графиня, маркиз и дворецкий.
Джонет основательно намазывала маслом кусочек хлеба. Она, казалось, могла, есть сколько угодно и, выносив шестерых детей, не прибавила в весе, насколько мог видеть Мерсер.
— Какие новости от виконтессы де Шеро, дорогой? — невинно спросила она, опуская нож в баночку с джемом. — Есть что-нибудь?
— Только ее письма, — сказал Мерсер. — Все как обычно. Похоже, она поживает вполне хорошо.
Джонет посмотрела на Доналдсона.
— Чарли, твой сыщик все еще наблюдает за ней?
— Да, следует за ней по пятам, — ответил он низким голосом. — И прибыл очередной пакет от вашего Кембла.
— О Господи. — Мерсер медленно выдохнул. — Что на этот раз?
— Парюра[3]с изумрудами и алмазами. — Доналдсон жалостно посмотрел на него. — И все ее части — это не простые безделушки.
— Сколько же это мне будет стоить? — пробормотал Мерсер.
— Как скажет ваш мистер Кембл, — ответил Доналдсон. — Мы зависим от его милосердия. Мы здесь, а она свободно разгуливает по Лондону.
— Спасибо, Чарли, — ответил Мерсер. — Все так. Но печально видеть, что человек должен платить за свои грехи.
На длинном лице Доналдсона появилось выражение жалости.
— Думайте об этом, парень, как об инвестиции в ваше будущее.
— В твою свободу, — поправила мать, ткнув ножом в сторону Мерсера. — И вспоминай об этом, мой мальчик, когда у тебя появляется соблазн укорить брата. Честно говоря, еще неизвестно, кто из вас создал большую проблему.
Доналдсон едва не фыркнул от смеха, быстро заменив его кашлем.
«Ох, вы и половины всего не знаете», — подумал Мерсер и немного мрачно сказал:
— Спасибо вам обоим за мудрые наставления.
— Пожалуйста. — Джонет доела тост и вытерла пальцы. — Чарли, передай Стюарту газету, которую я положила на диван.
— Газету? — спросил Мерсер.
— Да, она прибыла вчера пакетботом из Кале, — продолжала мать, — но я только просмотрела ее. Возьми ее в свой кабинет, мой мальчик, и разверни на двенадцатой странице. Если твой французский все еще на должном уровне, ты найдешь там кое-что крайне интересное.
Доналдсон передал ему свернутую газету.
— Какие новости из Франции могут меня заинтересовать? — глянул на нее Мерсер.
Мать холодно улыбнулась:
— Несчастный случай в семье графа де Шеро. Его дядя и два кузена пропали в море недалеко от берегов Алжира и, вероятно, погибли.
Мерсер тихо присвистнул и уставился в газету.
— О Господи! Старый герцог?
— Да, — ответила мать. — Я бы посмеялась, если бы не такая трагедия. Но Клер ведь может не считать это катастрофой?
Мерсер встретился глазами с матерью. Он прекрасно понимал, к чему она клонит.
— Если граф обнаружит, что она носит моего ребенка, ее мнение не будет иметь значения. Он обратится в суд и откажется от ребенка и от нее.
Его мать повела узким плечом.
— А если она не беременна? Мерсер задумчиво вздохнул.
— Не могу сказать, — ответил он. — Шеро не счастлив с женой.
Графиня снова улыбнулась.
— Но твоя Клер очень умна, мой дорогой, — пробормотала она. — Как я понимаю, ты сегодня возвращаешься в Фромли? И папа должен сопровождать тебя?
Лицо Мерсера вытянулось.
— Да, пастор умер, — сказал он, откладывая газету. — Папа собирается поговорить с младшим священником и выяснить, какие нужды у общины.
— В нашем современном мире, со всеми вообразимыми удобствами, так ли было трудно сделать прививку! Что он себе думал?
