такой, раньше. На новом повороте вцепилась в ручку двери.
— Давай поговорим. Останови машину.
— Зачем мне с тобой говорить?
— Затем, что ты не ту приманку выбрал. Я отработанный материал. Всё, баланс на нуле, понимаешь?
— Да ладно. Ты реально так думаешь или прикидываешься? Он тащится от тебя. Всегда тащился.
— Да ничего он не тащится! Ты послушай себя!
— Посмотрим. Дадим ему, скажем, часов пять, — быстрый взгляд на меня и пренебрежительная усмешка. — Как думаешь, успеет?
— Ты напрасно это затеял. Он не приедет.
— Вот и проверим. Не приедет, получит тебя по кусочкам. Вначале прядь волос, потом пальчик… За каждые пять часов по кусочку. Как думаешь, на сколько его хватит? Тебя-то на долго. Десять пальчиков сверху, десять пальчиков снизу…
Я вцепилась в дверную ручку ещё крепче. Украдкой дёрнула, зная, что бесполезно.
Боже, что, если это не блеф?
Вначале сбил, потом переехал. Хладнокровно, намеренно. Перед глазами опять появилась женщина с коляской на переходе, и я чётко поняла, что их спасла случайность. Он бы не остановился и не притормозил.
— Ты обезумел, — прошептала я.
— Нет. Я как раз пришёл в себя. Разберусь с ним, потом придумаю, куда тебя девать. Жалко тебя, чёрт возьми. Я же тебя любил… Н-да, любил. Но ничего. Порешаем.
Ворота были открыты. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что здесь давно никто не появлялся. Территория поросла травой. Окна корпусов были тёмными.
— Может, сделаешь мне массаж? — спросил Юра, вытащив меня из машины. — Смотри, — показал на заброшенный санаторий. — Чем не место для работы? Я тебе заплачу.
— Юра, ты не ребёнок, чтобы так себя вести.
— Да, — с его губ сошла усмешка. — Не ребёнок.
Он достал мой телефон.
— Звони.
Я не взяла.
— Звони, я сказал! — рявкнул бывший муж и схватил меня за шею.
Я поглубже вдохнула и всё равно не взяла телефон.
Юра сжал зубы и, размахнувшись, вдруг со всей силы ударил меня. Я упала, но он сразу поднял меня и толкнул к машине.
— Звони, — процедил. — Иначе я расчленю тебя, а потом возьмусь за твою малявку. Я это сделаю, — положил руку мне на талию. — Сделаю, мать твою. Прикончу её, потом сынулю. Давай! Звони ему и говори, чтобы приезжал! — размахнулся и опять ударил меня. — Давай, блядь!
Не помня себя, я набрала номер. Хотела, чтобы Захар не взял и всем сердцем надеялась, что возьмёт. Слёзы душили, от страха меня трясло.
— Захар! — всхлипнула в трубку. — Захар, пожалуйста…
— Дай сюда! — Юра выхватил у меня сотовый. — Если ты не приедешь, я прикончу твою суку, а потом щенков. У тебя пять часов, Тихонов. — Усмехнулся. — Нет, четыре с половиной. Достаточно, чтобы доехать и долететь. Но придётся поторопиться. Иначе получишь весточку от Вики. У неё красивые глаза. Она готова поделиться ими с тобой. Да, Вика?
Я всхлипнула. Он глумливо усмехнулся.
— Она говорит, что готова. — Он прислушался. — Четыре с половиной часа, Тихонов. Я тебя жду. Адрес получишь, когда прилетишь в Минеральные воды. Скинь мне номер рейса. А не скинешь… Губы у неё тоже красивые, я уверен, она не откажется поделиться и ими. И теми, что сверху, и теми, что у неё между ног. Тебе они нравятся? Нравятся, я знаю. Но пока у тебя есть время. Мы ждём. И я, и Вика.
Глава 20.1
Захар
Дождь шёл уже третий день. Не прекращался ни днём, ни ночью, и детям приходилось сидеть дома. Хорошо, что Алёна занимала их. Сам я прошедшую неделю вспоминал с трудом, обрывками. В первый же вечер, как приказал увезти Вику, надрался до беспамятства. Но её стереть это не помогло. Утром башка трещала, внутренности выворачивало, а в ноздри упрямо лез её запах. Второй вечер мало отличался от первого. Её настырные звонки сверлили мозг. На дисплее телефона, стоящем на беззвучном, высвечивалась её фотография, и виски превращался в воду.
Дрянь. Чёртова подколодная змея. Пару раз у меня мелькнула мысль, что надо было дать Королёву пристрелить себя. Всё проще было бы, чем дыра, которую оставила во мне Вика.
Выстрел в упор предательством.
Что хуже — оно или свинец, хороший вопрос.
Я потёр переносицу и крепко зажмурил глаза. С алкоголем пора было заканчивать. Викина комната превратилась в руины, с костяшек не сходили ссадины. Я смутно помнил, как расхерачил тумбочку и свернул шкаф. Проснулся на кровати, тычась в подушку, пропитанную её запахом. Это даже не помешательство.
— Папа, — позвала Инга, встав в дверях кабинета. — Почему мама не приезжает?
— Не может.
— Это потому, что она болеет?
— Да.
— А когда я болела, мама всегда меня лечила. Давай мы поедем к ней и тоже будем лечить?
Дочь подошла ко мне и подняла голову. Шум дождя вторил её словам и грусти в серых глазах.
— Пожалуйста, папа Захар. Мама мне мёд в молоко клала. И мерзкое масло, — она поморщилась. — Но я потом не болела. А если мама так долго болеет, значит, ей никто масло не кладёт в молоко. А я могу. Я умею, честное слово.
Я безрадостно хмыкнул. Поднял дочь и поставил на подоконник перед собой. Она завертелась, сунула руку в кармашек кофты и достала криво сделанный из конструктора цветок.
— Это я маме приготовила. Я так по ней соскучилась. И она по мне соскучилась, я знаю.
Телефон пикнул и мигнул. Бросил взгляд на экран.
«Прости»
Одно единственное «прости», а меня как по горлу резануло. Взял у дочери цветок. Стоило сжать в кулаке, разлетелся бы на части.
Услышал шаги. В кабинете появился Игнат.
— Ну что? — спросил он у сестры.
Она пожала плечами.
— Пап, верни маму Вику домой. Мы её сами вылечим. Она меня вылечила, и мы её вылечим.
Я ещё раз посмотрел на дочь. Каждой чертой она походила на свою мать.
Проклятье! Я продолжал называть Вику её матерью, хоть она не имела к ней отношения. Но в мимике дочери, в её голосе, во взгляде была Вика. Как такое возможно?!
Я обхватил Ингу за затылок и вгляделся в её личико ещё внимательнее. Спустил к брату.
— Чем вы занимались с Алёной?
Игнат сдвинул брови. Инга подошла и протянула руку.
— Отдай мне цветочек. Он для мамы.
Я вернул ей конструктор.
Дочь забрала его ревностно и убрала в карман.
— Ты нас обманываешь, — заявила она. — Говоришь, что с мамой всё хорошо, а она не идёт. Если мама не идёт, значит, она болеет очень сильно.
Я присел на пол, прямо у стола. Откуда ни возьмись появилась кошка и потёрлась о меня.
