Ханна покраснела.
– Они прекрасны.
– Обязательно наденьте их на следующий бал.
– Да, конечно, – пробормотала Ханна и отвела глаза. Герцог отпустил ее руку, и когда он отступил на шаг, Ханна нерешительно покосилась на него.
– А знаете, эти украшения вам идут, – произнес он уже более дружелюбно. – Вы неплохо в них смотритесь.
– Спасибо. – Ханна закашлялась.
Герцог по-прежнему не спускал с нее глаз, и теперь в его взгляде сквозила легкая насмешка.
– Вы правы, лифа платья почти не видно.
Да он над ней потешается! Сам принес ей эти жемчужины, сам заставил их надеть…
Стараясь не обращать внимания на герцога, Ханна отвернулась и занялась браслетом.
– Наденьте их завтра. – Маркус протянул ей красиво оформленную бумагу.
Оставив застежку в покое, Ханна пробежала листок глазами.
– Еще один бал?
– Да. Надеюсь, этот прием пройдет более гладко: леди Карлайл умеет заботиться о гостях. Мы тоже на сей раз подготовимся как следует, договорились?
– Да. – Ханна положила приглашение на туалетный столик, и по-прежнему не желавший расстегиваться жемчужный браслет скользнул по запястью. – Вы решили, какие украшения мне надеть?
Герцог медлил с ответом, и Ханна залилась румянцем. Опять ляпнула лишнее! С чего она взяла, что герцог будет помогать ей выбирать бусы? Да и какая, собственно, разница, какие надеть – все они изящны и элегантны.
– Ладно, спрошу Розалинду. Она наверняка подскажет. – Ханна завела руки за шею, чтобы расстегнуть ожерелье.
– Да, пожалуй, так будет лучше, – подтвердил герцог и отвел ее руки. – Позвольте…
Ханна старалась стоять неподвижно, пока он возился с замочками, щекоча пальцами чувствительную кожу шеи. Наконец первое ожерелье соскользнуло ей на грудь. Герцог спокойно взял его и положил в шкатулку, а затем принялся возиться с другой застежкой.
Ханна зажмурилась, проклиная себя за глупость. Ну кто просил ее надевать сразу пять бус? К счастью, застежка поддалась, и с шеи сползла вторая нитка бус, потом третья, четвертая.
Поняв, что на ней осталась лишь последняя нитка, Ханна облегченно вздохнула и открыла глаза. Она стояла, вцепившись руками в спинку стула – даже костяшки побелели, но герцог этого будто и не замечал.
Ханна покосилась на зеркало – женщина как женщина. По виду и не скажешь, какая буря бушует у нее в душе.
Герцог по-прежнему возился с последней застежкой. Конечно, Ханна знала, что он смотрит на бусы, но постороннему наблюдателю показалось бы, что он любуется ею, наслаждаясь видом обнаженной шеи и плеч, словно страстный любовник.
Дыхание ее тут же стало прерывистым, в ней боролись страсть и желание. Что вдруг на нее нашло? Они с герцогом не любовники, и он никогда не нагнется и не приникнет губами к ее шее, к той точке над ухом, прикосновение к которой сводило Ханну с ума настолько, что она готова была позабыть обо всем на свете. И уж конечно, она не должна об этом думать, не должна! Она не смеет желать, чтобы он хоть на миг припал губами к этой точке, иначе… Иначе мига будет явно мало…
Будто что-то почувствовав, герцог медленно поднял веки, и вдруг в его темных глазах появилось выражение, до того неуловимое, что Ханна не смогла сразу его определить. «Он знает, – внезапно подумала она. – Он знает, о чем я сейчас думаю».
Сам Маркус осыпал бы золотом того, кто мог сказать ему, где сейчас витают мысли его «герцогини». Одно чувство он опознал сразу: в ее взгляде сквозила жаркая, неприкрытая страсть. Но к этой страсти примешивалось что-то еще. Страх? Горечь? Сожаление, что у них нет будущего? Что ж, возможно…
Или же здесь что-то другое?
– Благодарю, – выдохнула она, и Маркус с удивлением заметил у себя в руках последнее расстегнутое колье. Он снял ожерелье через ее плечо – ему нравилось наблюдать, как жемчуг скользит по обнаженной коже.
Он отчетливо видел в зеркале контур ее сосков, упиравшихся в тонкий шелк платья – зрелище более чем соблазнительное. Ему нужно держать себя в руках – ее реакция па его заигрывания выглядит даже хуже, чем мучившие его догадки. Желая прекратить эту муку, Ханна резко дернула за браслет, он, негромко щелкнув, рассыпался.
Смертельно побледнев, она в ужасе уставилась на испорченное украшение.
. – Я… я, кажется, его сломала. – Она дрожащими пальцами протянула браслет герцогу.
Тот взял его не глядя.
– Не волнуйтесь, он уже был сломан.
Ханна недоверчиво взглянула ему в глаза, затем отвернулась и принялась снимать оставшиеся браслеты, кольца и серьги, после чего сложила их в шкатулку. Все это время Маркус не сводил, с нее глаз, и лишь когда она начала снимать тиару, он отвел взгляд. В конце концов, он пришел отдать «герцогине» приглашение и напомнить, чтобы она не забыла надеть жемчуг. Разве он виноват, что она нацепила на себя немереное количество украшений, да еще заявила, что при таком богатом убранстве можно ходить хоть голой? Герцог покосился на зажатый в руке Ханны браслет: Пожалуй, он не будет ни о чем просить Адамса, а сам отнесет украшение ювелиру и заодно присмотрит что-нибудь для «герцогини», например, ее любимый жемчуг или сапфиры под цвет глаз.
Внезапно Маркус представил ее обнаженной – только ниточка сапфиров вокруг шеи – и вздрогнул. Да что с ним такое? Ханна не его любовница и никогда ею не станет. Это просто похоть, ничего серьезного, скоро пройдет, а до тех пор ему нужно быть осмотрительнее.
Он положил браслет на туалетный столик.
– Пусть Розалинда отвезет его ювелиру.
Да, конечно, при этом она накупит для Ханны украшений на кругленькую сумму, но он безропотно оплатит хоть алмазный браслет, хоть рубиновые серьги, главное – не дать Ханне вскружить ему голову.
– Прощайте, мадам. – Маркус чуть поклонился, повернулся и вышел.
Когда дверь за ним затворилась, Ханна устало прикрыла глаза. Не нужно было так вести себя накануне вечером. Из-за ее дерзости невозможное чуть было не стало возможным. Она убрала оставшийся жемчуг и решительно закрыла крышку шкатулки. С глаз долой – из сердца вон, и герцога это касается в первую очередь. По крайней мере, она на это надеялась.
– Конечно, мы сходим к ювелиру! – воскликнула Розалинда, когда Ханна напомнила ей о браслете. – Надеюсь, вы присмотрите там что-нибудь к предстоящему балу.
Ханна заерзала на стуле.
– Спасибо, мне хватит и жемчуга.
– На первых порах – да, – кивнула Розалинда. – Мы пойдем в «Бриджс» – это, без сомнения, самый чудесный магазинчик в Лондоне.
Поскольку поход по магазинам избавлял от докучной обязанности принимать гостей или, что еще хуже, самой наносить визиты, Ханна согласилась и всю дорогу до ювелирной лавки безропотно терпела трескотню Розалинды. Она не то что покупать, трогать ничего не станет, но в том, чтобы глянуть на побрякушки, нет ведь ничего дурного. Заодно на Лондон посмотрит – все последнее время Ханна была так занята пополнением гардероба, что совсем не выходила из дома.
