и все прочие прославленные пряности, за исключением перца[221].
В некоторой части этого острова с превеликим наслаждением едят белых и жирных людей, коли удается их захватить.
В этой Великой Индии я на островах все люди черны и тело у них обнажено выше чресел и ниже колен, и они босы. Короли все же отличаются от простого люда: они носят на запястьях золотые и серебряные кольца и золотое ожерелье на шее, а на нем множество драгоценных камней.
В этой Индии законные сыновья великих королей, или государей, или баронов никогда не наследуют достояния отцов своих; наследство переходит только к сыновьям сестер, ибо говорят здесь так: можно ли поручиться, что сыновья рождены от своего отца, — ведь жены и наложницы могут понести от других, но дети сестры всегда своей крови, и кем бы ни был их отец, ясно, что вышло дитя из сестринского чрева[222].
В этой Великой Индии многие поклоняются идолам таким образом: если кто захворает или попадет в беду, то дает он обет идолу и клянется нерушимо оный соблюсти, коль скоро недужному полегчает. И вот, выздоровев, эти люди год, а то и два нагуливают жир, вкушая жирную пищу и разные напитки, а затем, в час празднества, осыпают себя цветами, натирают тело благовонными маслами, украшают голову белым венцом и с песнями и плясками шествуют к идолу; идола же переносят с места на место, как у нас лик святой Марии в дни рогаций[223], и, поклоняясь идолу, держат они в руках двуручный меч, подобный ножу, которым сдирают шкуру; и, порезвившись вдосталь, заводят меч за шею, с силою дергают его и отсекают перед этим идолом себе голову. В этой Великой Индии, в тех местах, где я был, дни почти всегда равны ночи и в любое время года разница между ними никак не больше одного часа.
В этой Индии солнце стоит на юге целых шесть месяцев, так что тень падает к северу. А остальные шесть месяцев тень отбрасывается к югу.
В этой Индии Трамонтана [Полярная звезда] стоит очень низко; настолько, что в одном месте, где я побывал, она над землей и морем поднималась не больше, чем на два пальца[224].
Здесь, если только я не обманываюсь, в час, когда нет луны и небо ясно, почти вчетверо светлее, чем у нас. А между закатом и зарей я, право же, видел все планеты, а влияние их зримо воочию, и по этой причине отрадно наблюдать за ними в ночную пору.
В месте, о котором я уже упоминал, всегда видна в небе, между югом и востоком, яркая и большая звезда, а называется она Канопус; в наших землях она не видна[225]. А в [индийском] цикле многое привлекательно и отрадно для доброго астролога.
В этой и Малой Индиях люди, обитающие вдали от моря, в глубине страны и в лесных местах, с виду сущие исчадия ада. Едят, пьют и одеваются они совсем не так, как приморские жители.
Здесь страх сколько змей, и притом огромнейших, и всех цветов, какие только есть на свете. Диво великое: змеи эти никому вреда не причиняют, а если такое и случается, то очень редко; первыми же никогда не нападают.
Здесь водятся осы, занятие коих состоит в том, чтобы убивать большущих пауков, где бы те ни гнездились; осы зарываются в глубокие норы, выкапывая их сами, и в них так надежно хоронятся, что никому на свете не удается раскопать эти осиные убежища.
Водятся здесь мельчайшие муравьи, белые, как шерсть, а зубы у них столь крепкие, что ими прогрызают они дерево и каменные толщи и, коротко говоря, изничтожают все сухое, что лежит на поверхности, а также шерстяные и хлопчатые ткани. Из тончайшего песка строят они корки на манер стен, и корки эти даже солнце не разрушает, а таким способом укрепляют муравьи свои убежища. И чистая правда: коль скоро корка разрушается и солнце проникает внутрь, муравьи сразу же погибают[226]. Червей здесь множество, и удивительных, просто не знаю, как и сказать о них.
Есть также в этой Индии птица, похожая на коршуна: у нее белая голова и белое брюшко, спинка же красная. Она смело выхватывает рыбу из рук рыбаков и грабит кого попало, так что повадкой своей подобна собаке.
Есть тут и другая большая птица; она на коршуна не похожа и летает только по ночам, причем в ночную пору голосит, словно человек, вопиющий из бездны. К слову скажу, что довелось мне слышать, будто здесь по ночам очень часто сам дьявол говорит с людьми[227]. Все чудесно в этой Индии, и, поистине, это иной мир. Есть также в этой Индии земля, которая называется Чампа [Тьямпа], и в той земле слоны служат вместо верблюдов, лошадей, мулов и ослов, и все там делают с их помощью.
Удивительно, что среди диких слонов в обычае биться войском на войско, и они вызывают друг друга на бой; и иной раз выходит на сечу сотня против сотни (когда меньше, когда больше). Впереди бьются самые что ни на есть сильные, крупные и отважные слоны, и так жестоко они дерутся, что на поле битвы остается по сорок-пятьдесят мертвых и раненых слонов. И вот что поразительно: говорят, будто побежденные слоны никогда не вступают сызнова в бой.
Этот зверь, по той причине что дорого ценится слоновая кость, в почете, будь он живой или мертвый. Ловят же только крупных и изрядно упитанных слонов, пренебрегая мелкими, и делают это удивительным образом: возводят квадратом крепчайшие стены и в них оставляют несколько ворот, преграждая эти ворота толстейшими бревнами.
Затем обученную слониху заводят в то место, где пасутся дикие слоны, и ей показывают зверя, которого хотят поймать, и внушают ей, чтобы она его завлекла [в ловушку]. Слониха, приваживая слона, трется об него, лижет его и уводит за собой; слона пропускают во внешние ворота, тотчас же закрывают их, и пока слон пытается через эти ворота пробиться, слониха выходит другими воротами, а за ней их сразу же закрывают, как это делают с первыми воротами. Слон, таким образом, оказывается в плену. Затем приходит человек, одетый в черное и красное, лицо же у него закрыто. Он жестоко бьет слона и вопит во всю глотку; так кричат разве только, когда изловят вора. И бьет он слона дней пять или шесть, и зверю не дают ни есть,
