двое были в грязной, местами рваной одежде. На лице одного из них, старика, была неряшливая щетина. Второй был помоложе, но также небрит. Третий отличался от них – выглядел опрятно, и выражение лица более осмысленное, а еще он был самым неприятным из всех троих.
Двое пили, и очевидно пили целый день. Вокруг валялось много пустых бутылок. А еще они разговаривали. Даниил прислушался к их словам.
– Понимаешь, в чем херня – говорил старик. – Ведь мы ничего сделать не можем. А эти гады у власти творят, что хотят. Понастроили себе дворцов на народные деньги. И я должен горбатиться, чтобы они жировали? Где справедливость то? – запричитал старший.
– Нет справедливости, батя – ответил второй.
– А ведь в детстве я мечтал стать моряком. Даже учиться начинал. Но жизнь, понимаешь, такая штука. Тяжело. Ничего не хочу. Давай лучше еще выпьем – предложил старший.
– Давай, батя – согласился молодой.
И они выпили, а затем еще два раза повторили. После этого увидели Даниила. Молодой приветливо помахал ему.
– Иди к нам – позвал старший. – Выпьешь с нами, друг.
И это был не вопрос. Юноша не знал, как реагировать. Он старательно избегал спиртного, но бывали ситуации и люди… Тогда Дож, сейчас эти нищие. Люди разного социального уровня и разных жизненных ситуаций. А ведь ни один из них не желал Даниилу зла. Все они просто предлагали разделить их слабость.
Юноша выпил тогда с Дожем, и сейчас он понимал, что, если откажется, их дружелюбие может смениться на агрессию. Поэтому он подошел к ним, сел рядом и выпил.
– Скажи, друг, как ты оцениваешь действия нашего правителя? – спросил старший. – С этим его увеличением налогов. Заявил, мол, что мы – ленивые слюнтяи, что пахать на нас надо. Куда это годится? Что вообще с ним происходит? Ведь, когда он вступал на трон, он обещал, что будет нам служить, а по факту это мы ему служим. Разве это нормально? Разве жили бы мы сейчас так, если бы у нас был нормальный правитель?
«Неужели у них такая жизнь из-за Раймона? Неужели только он виновен в их бедах? Почему они не берут на себя ответственность за свою жизнь?» – задумался Даниил.
Ответить на эти вопросы юноша так и не успел. Он почувствовал на себе тяжелый взгляд, повернулся и увидел третьего. Тот внимательно смотрел на Даниила и от этого взгляда в голове у юноши сами собой рождались страшные мысли. «Все бесполезно». «Ничего не получится». «Жизнь – дерьмо, и ничего нельзя изменить». «Выпить еще».
«Я не хочу больше пить» – мысленно заорал Даниил в направлении незнакомца. Тот вздрогнул. Узнал. Глаза незнакомца засверкали.
«Так это ты – второй? Ты – Отчаяние и Лень? Ты, как и Советник, имеешь отношение к Чудовищу? Ты – одна из его частей?» – это были риторические вопросы.
Вместо ответа этот невидимый незнакомец улыбнулся так, что Даниил захотел съездить ему по лицу. Бывает иногда такая улыбка. Незнакомец смело с вызовом посмотрел на юношу, будучи полностью уверенный в своих силах. Потом зачем-то шутливо поклонился Даниилу и стал исчезать. Невидимка становился все более и более прозрачным, пока совсем не растворился в воздухе.
Тут юноша заметил, что более молодой из его собеседников слегка потряс головой, словно просыпаясь.
– Пойдем домой, батя!
– Пойдем, сынок. Помоги мне.
– Пока, приятель, ну бывай – сказал старик Даниилу на прощание.
– Может быть, свидимся снова. Мы тут часто сидим. Приходи к нам еще, выпьешь с нами – добавил молодой.
И они ушли. Даниил с Щенком бегом вернулись к Повстанцам. Юноша нашел Мака и рассказал ему всё.
– Определенно, это был второй – закончил свой рассказ Даниил.
– Я тебя понял. Нам необходимо усилить нашу безопасность. Я сейчас же поговорю с Врачом – активизировался Повстанец.
– Мак, мы обязательно должны попасть к Дожу и забрать мою котомку – напомнил юноша.
– Посмотрим. Решим. – Мак спешно куда-то побежал. Из одного дома вышел мужчина и позвал Даниила кушать.
Советник очень торопился. Нельзя было терять ни секунды. Тревожные новости.
Раймон сидел в комнате совсем один. В руках у него была фотография – они с Дожем, десятилетние мальчишки, после катания на лошадях. Светлые улыбающиеся лица, радостное предвкушение жизни. Фотографировала Эмма.
В ушах Раймона все еще стоял голос Дожа, и он никак не мог поверить в то, что тот действительно думает то, что сказал. А Дожу, в конце концов, хватило смелости на прямые и честные формулировки. Это произошло после знаменательного события – дня рождения правителя. Раймон очень хотел, чтобы праздник прошел с размахом, хотел почувствовать свою значимость и величие. И Советник предоставил ему такую возможность. Сначала Советник убедил Раймона, что его праздник должен пройти с грандиозными расходами. Так что Раймон затребовал и потратил остатки казны. Денег не осталось. На празднике под бдительным присмотром Советника оказались только те, кто стал петь хвалебные песни правителю, рассказывая ему, какой он – замечательный, великий и как все круто его делами в Клауза. Эти люди также говорили Раймону, как важно то, что он завел Советника, что Советник очень хорошо помогает ему, и что ему стоит продолжать прислушиваться к словам Советника, и делать, что тот говорит. Раймон сказал себе, что это правда и фактически заставил себя в это поверить.
На самом деле праздник прошёл не так, как хотел Раймон. Он мечтал, чтобы Дож и Эмма были с ним во время дня рождения. Дож отказался приходить, сославшись на то, что заболел. Советник стал «петь» правителю в уши, что Дож на самом деле готовит восстание. Эмма же была далеко, у себя в поместье. Раймон распорядился, чтобы за ней послали, но Советник остановил гонца и отменил приказ.
Эмма оставалась единственной, кого Советник опасался. Он чувствовал, что правитель по-прежнему хочет, чтобы Эмма стала его женой. И отсутствие взаимности еще больше распаляет Раймона. Эмма не подозревала, какое влияние имеет на правителя, иначе давно могла бы избавиться от Чудовища. Вместо Эммы и Дожа на празднике рядом с Раймоном сидела Охотница.
– Я могу приобрести облик этой девчонки, если тебе так приятнее – предложила Охотница и Раймон согласился.
Охотница приобрела облик Эммы. Однако поведение менять не стала, потому что ей нравилось ощущать власть над правителем, равно как и над другими мужчинами, будучи собой. При других обстоятельствах Раймон был бы не против, но только не в этот день. Советник это понял.
– В ближайшее время мы сделаем вам гарем и включим в него Эмму –
