Я решила выйти на балкон, чтобы успокоиться и проветриться, глотнув свежего воздуха. Костя спал, разметавшись больше, чем на полкровати. В темноте его кожа тоже влажно блестела от пота.
С улицы доносился только отдаленный шум машин и близко — успокаивающе-убаюкивающее стрекотание сверчков и цикад. И внезапно — еще какие-то звуки: шорохи и постукивание. Я замерла на полпути к открытому балкону, и сердце снова забилось, как бешеное. Еще один непонятный звук раздался ближе, чем до этого. В темноте он был подобен грохоту набата, и я вздрогнула. Бросилась к Косте и стала его трясти. Как обычно, спал он настолько крепко, что просто так не разбудишь. Вот же нервы у человека… Я зажала ему руками рот и нос, и тогда он сразу же распахнул глаза, и уже в следующее мгновение прижал меня к кровати, навалившись грудью и приставив дуло пистолета к моей шее.
Мне не удавалось даже пошевелиться, чтобы приложить палец к губам, но он по моему лицу догадался, что я напала на него не шутки ради. Он выпустил меня из своей медвежьей хватки, и я молча кивнула ему в сторону балкона. Через секунду он с пистолетом наготове уже замер возле шторы.
Что-то зашуршало совсем рядом с балконом, и Костя сделал мне знак рукой. Я тихонько выскользнула из комнаты, прихватив свою одежду, чтобы, если уж события стали развиваться так стремительно, встретить их хотя бы не голышом. Натянув на себя майку-борцовку и свои новые удобные облегающие джинсы-стрейч, сунув ноги в легкие кроссовки, купленные взамен убитых во время наших лесных скитаний по болотам и пескам ботинок, я вернулась в спальню, полностью готовая к чему угодно, и услышала звуки борьбы. Впрочем, все уже было закончено: неизвестный посетитель в темной одежде и перчатках валялся на полу, а над ним стоял, тяжело дыша, Костя. Пистолет его лежал на кровати, а сам он, наклонившись над поверженным врагом, обшаривал его карманы. Тело незнакомца окончательно расслабилось, рука, затянутая в перчатку, разжалась и сползла на пол, и я увидела, что из живота у мужчины торчат сразу два шприца. Костя оставил его в покое и осторожно выглянул на балкон, стараясь не высовываться, осмотрелся сверху, повернулся ко мне и кивнул головой вглубь квартиры.
Я, не вполне уверенная, что правильно его поняла, прокралась к входной двери, стараясь производить как можно меньше шума. Дверь была заперта на все замки и задвижки. Я вслушивалась, не раздастся ли из-за нее какой-нибудь звук, но все было тихо. Осторожно выглянула в глазок. Темный подъезд, почти ничего не разглядеть. Лампочка на нашей площадке почему-то не горела, и слабый свет уличных фонарей проникал только из открытого подъездного окна. Но вдруг и этот слабый свет всего на одно мгновение заслонила черная тень, и я отпрянула от двери, услышав снаружи слабый металлический скрежет в районе замочной скважины. Я как можно быстрее вернулась к Константину, который, к счастью, тоже был уже одет, и показала рукой на дверь, а потом подняла кверху один палец. Он молча кивнул, сходил в зал за рюкзаком, сцапал меня за руку и потащил на балкон. Я не сопротивлялась, но когда увидела, как он решительно перебрался через перила и резко мотнул мне головой, приглашая делать то же самое, нерешительно застыла и внутренне похолодела, представив свой недолгий полет с четвертого этажа панельной «хрущевки». Костя поджал губы, нахмурил брови и снова дернул головой.
Я решилась. Перелезла через перила и, перебирая руками арматуру ограждения, спустила ноги и повисла, не находя опоры. Потом почувствовала, как Костя, мягко спрыгнув с перил на пол нижнего балкона, ухватил меня за талию, и разжала руки. Он поставил меня на ноги и тут же повторил всю процедуру. С этим балконом оказалось немного сложнее, потому что ограждение было перекрыто какой-то крашеной фанерой, которая мешала держаться за прутья решетки, и пока я искала, за что бы надежнее ухватиться, прежде чем свесить ноги с крошащегося бетонного карниза, Костя уже схватил меня за бока и рванул вниз. Я едва не вскрикнула, мне показалось, что он меня не удержит, и я не успею нащупать опору. Но он, упершись бедрами в перила, успел притянуть меня к себе, когда я разжала руки. И снова, едва я коснулась ногами пола, он решительно перелез через перила балкона, повис на руках и спрыгнул уже на газон. Я последовала за ним. Повиснуть над землей оказалось уже не так страшно, к тому же мужчина снова меня поймал, когда я, отпустив прутья и ободрав о бетонный край балкона голые локти, уже ожидала довольно чувствительного удара о землю.
Выйдя из-за кустов к подъезду, мы увидели стоящий с выключенными фарами автомобиль. Заметив нас, водитель выскочил из него с пистолетом в руках, но получил от подскочившего к нему Кости удар по шее, а потом коленом в лицо.
— Садись в машину, — приказал он мне, отбирая у своей жертвы пистолет и обыскивая карманы. Я залезла на сиденье рядом с водителем, Костя сел за руль, швырнув на панель найденный у водителя смартфон, завел машину и, взревев мотором, рванул с места как раз в тот момент, когда из подъезда выскочил третий мужчина, который, видимо, успел вломиться в нашу квартиру через дверь.
Мы выехали со двора, и я перевела дух, пристегнула ремень и взглянула на Костино сосредоточенное лицо.
— Мы им нужны были живые, — несколько удивленно проговорил он, уверенно выруливая на главную улицу ночного города.
— Откуда знаешь?
— У того мужика, что влез через балкон, были два шприца с транквилизаторами. И стрелять по нам не стали.
Я согласно кивнула.
— Ну и как они нас здесь вычислили?
— Скорее всего, это тот гаденыш нас решил сдать, который документы фальшивые делал.
— Ты его узнал?
Он пожал плечами.
— Среди этих его не было, но больше некому.
— И куда мы сейчас едем?
— Сначала к нему, а потом будем выбираться из города.
— А к нему зачем?
— Уничтожить файлы в его компьютере.
— А если он уже сообщил про эти документы?
— Ну, значит, кто-то будет знать твою новую фамилию. Но файлы я все равно уничтожу. Да и потрещать с этим типом надо бы, — он улыбнулся такой искренней — злорадной — улыбкой, от которой у нормального человека побежали бы мурашки по коже.
До развалюхи, в которой меня фотографировали на паспорт, мы домчали в молчании. Взвизгнув тормозами, остановились прямо перед входной дверью, посидели неподвижно, ожидая, не выйдет ли кто нас встречать. Потом Костя дал мне знак выходить, взял в руку пистолет, вылез из машины, громко хлопнув дверцей. На втором этаже дома зажегся свет, и Костя, кивком приказав следовать за ним, бросился к дому и прижался к стене возле двери. Я притаилась за его плечом.
В глубине дома послышались шаркающие шаги, хлопнула дверь, заскрипели ступеньки. Дверь, возле которой ждали хозяина мы с Костей, приоткрылась, и сонная бородатая рожа высунулась и, щурясь в темноту, сказала негромко:
— Ну че, привезли?
Костя схватился за ручку и сначала долбанул бородатого дверью по голове, а потом рванул ее на себя. Ошарашенный мужик отшатнулся вглубь проема, хватаясь за лицо, но уже в следующую секунду был почти нежно взят Костей за шкирку и, скосив глаза, пялился в упершееся ему в подбородок дуло пистолета.
