и предложить безумным каннибалам заполнить анкету, мы решили дождаться, пока кто-нибудь отойдёт и захватить его в плен. Долго ждать нам не пришлось.
В районе полудня из особняка вышла группа молодых людей из трёх человек, вооружённые мачете и ружьями, и отправились в направлении близлежащей деревни. Спейт возглавил засаду, где двое из трёх были убиты, и вернулся в школу с выжившим, привязанным к лошади.
* * *
— Ты за это кровью умоешься, скотоёб!
Мужчине было слегка за двадцать. Его светлые волосы были зализаны назад кровью, его лицо, туловище и руки также были измазаны ею. От него воняло, как в мясницкой лавке, он тяжело дышал. Мак привязал его к стулу в старой классной комнате и сел напротив, играясь с охотничьим ножом и не говоря ни слова.
— Дэвид придёт за мной и вы заплатите. Все заплатите. — Последние слова были адресованы мне и Спейту.
— Дай, угадаю, — произнёс Мак, пародируя Графа из «Улицы Сезам». — Мы заплатим… кровью! Уахахахаха!
Спейт хмыкнул. Я закатил глаза.
— Вы поможете нам спастись. Мы — избранные. Вы — ничто.
— Вся эта тема со «спасением», позволь предположить, — сказал Мак. — Вы обливаетесь человеческой кровью, чтобы защитить себя, от… чумы?
— Избранным следует умываться кровью скота, следует поедать его плоть, и тогда они будут избавлены от чумы.
— Но вы ведь уже пережили чуму, аллё! У вас у всех же первая отрицательная, да? У Дэвида первая отрицательная, у твоих братьев первая отрицательная, у ваших жертв первая отрицательная. У вас у всех иммунитет, иначе вы бы все сдохли, ясно? Так, в чём, блядь, смысл?
— Чума была ниспослана Господом, чтобы очистить Землю. Это был Восторг, понимаете? Господь забрал достойных, а нас бросили здесь. Мы прокляты и мы доказать, что достойны предстать перед Ним накануне Второго Пришествия. Мы проживаем семь лет Невзгод. Мы должны пройти испытание, иначе будем вечно гореть в аду. Дэвид — пророк Второго Пришествия, и ему вести избранных на Небеса. Он помазывает нас кровью недостойных, дабы, когда чума вернётся, чтобы забрать тех, кто избежал взора Господня, мы должны быть защищены от мутации. Мы должны жить вечно, понимаете? Когда Дэвид забирает кровь скота и благословляет её, она становится кровью Христовой, и мы очищаемся. Аллилуйя!
Мы уставились на него. Ни у кого из нас не нашлось, что ответить.
— Эм, ясно, — произнёс Мак, практически потерявший дар речи. — Ладно. Послушай, братан, я не хочу вступать с тобой в философский диспут и прочее. Я просто хочу знать распорядок в вашем небольшом поместье, ага? Когда вы едите, когда гасите свет, смену караулов, всякое такое. А, да, и место, где вы содержите скот из Хилденборо. Основы, понимаешь? Как думаешь, сможешь нам помочь?
Пленник сделал вид, что задумался, а затем произнёс:
— Сдрисни.
Мак повернулся ко мне и Спейту, сияя.
— Наконец-то, наконец-то, блядь, я смогу кого-нибудь запытать!
Он повернулся обратно и взмахнул ножом.
— Короч', вонючка ты мелкая, я сейчас буду отрезать от тебя куски и скармливать их свиньям!
— Мак, на пару слов, — произнёс я.
Я до сих пор находился в его чёрном списке, но он меня не понизил в звании, поэтому я решил, что пока что мне можно доверять.
— В чём дело, Девять Жизней? Я занят.
Он приблизился к пленнику.
— Мак, на минутку, — настаивал я. — За дверью.
Он повернулся и посмотрел на меня. Радости на его лице заметно не было.
— Уж лучше бы в этом был толк.
В коридоре я изложил Маку свой замысел, тот задумался ненадолго, затем кивнул. Спейт поспешил принести необходимые орудия пыток.
— Значит, я не смогу его порезать? — разочарованно спросил Мак.
— Сможешь, но не сейчас, ага? Позволь мне всё сделать, мы добудем нужную информацию, тогда сможешь делать с ним всё, что пожелаешь. Договорились?
— Ладно. В принципе, должно сработать.
— Доверься мне.
Вернулся Спейт и протянул мне инструменты. Я вернулся в комнату с Маком и Спейтом позади и подошёл к пленнику. Я разложил пыточные инструменты на прикроватной тумбочке, взял стул, подался вперёд и принялся заговорщицки шептать пленнику на ухо.
Я рассказал ему, что намеревался сделать.
Он молил о пощаде, но я отказал ему.
Я протянул руку в таз, достал мокрую тряпку, выжал её и принялся смывать кровь с его лица.
Пленник кричал.
Теперь не так уж спасён.
К тому времени, когда я достал шампунь, он рассказал нам всё, что мы хотели знать.
* * *
Позже вечером все собрались в актовом зале, в полном снаряжении, с раскрашенными камуфляжем лицами. Оружие уже всем выдали. Тридцать восемь оставшихся мальчиков, оставшиеся офицеры, я и Мак собрались вместе спланировать штурм, и я был убеждён, что переживут её не все.
Мак изложил нам свой план и я наблюдал, как он чётко доносил до мальчиков всю опасность предстоящей ночи. Роулс выглядел напуганным, лицо Нортона было пепельно-бледным. Оборона — это одно, однако преднамеренный бой с хорошо вооружённой силой, окопавшейся в практически неприступной крепости — это уже другое. Мак накрутил их по максимуму, и никто не отказался от участия. И будем честны, при большой доле удачи, этот план мог сработать.
Когда солнце село, мы вышли через парадную дверь и начали трёхмильный марш до Айтхем Мот с целью спасти своего одноклассника и нейтрализовать угрозу, которая могла нас уничтожить.
Школа святого Марка для мальчиков собиралась воевать.
Глава одиннадцатая
Главный актовый зал Замка был весь покрыт именами. На стене, которая каждое утро смотрела на собравшихся учеников, висело шесть больших деревянных досок, все вручную украшены синим и золотым. В первых трёх списках, в хронологическом порядке перечислялись Первые Ученики школы 150 лет назад. В следующих двух списках перечислены ученики и учителя школы святого Марка, погибшие в Великой войне[15], а в последнем списке — погибшие во Второй Мировой.
Однако это были не единственные имена на стене. На деревянных панелях, какими были обшиты стены, сильно протёртых и древних, были врезаны имена поколений мальчишек. От современных граффити, примитивных царапин компасом, до старинных, изящных надписей, с засечками и завитушками, на что, по-видимому, уходили часы терпеливого труда перочинным ножом, которые оставляли ученики школы святого Марка.
Эти имена рассказывали истории, и одно имя всегда восхищало меня. Джеймс Б. Грант нацарапал своё имя на деревянной панели под самым дальним окном. То было превосходное произведение искусства, одна из
