одну шаманку, которая считала себя лучшей, чем мужчины-кудесники[359]. У самоедов Туруханского края различные шаманы обладают разными приемами и знают различные слова для призывания их; шаманят у них также и женщины[360]. У остяков, столь близких к самоедам, шаманы и шаманки в раздражительности и восприимчивости не уступают друг другу[361]. Буряты различают шаманов, происходящих от семей, передающих это звание по наследству, и таких, которые не имели в числе своих родственников какого-нибудь избранника богов. Первые могут без посвящения приносить жертвы и умолять духов, вторые подвергаются в этом случае наказанию со стороны их. Существуют у них также шаманы действительные, т. е. избранные на это служение духами, и ложные, принявшие на себя шаманскую должность не по призванию. Но главное деление бурятских шаманов основано на связи их с добрыми или злыми духами. Первым служат белые шаманы, вторым – черные. Первые всегда находятся в непримиримой вражде со вторыми, отличающимися зверским характером. Буряты рассказывают, что эти белые и черные кудесники сражаются между собою, бросая друг в друга топорами на сто верст и более. Борьба кончается обыкновенно смертью противника; побеждает тот, кто имеет среди своих предков шаманов более многочисленных и более знаменитых[362]. Белый шаман, служащий добрым богам, западным тенгри, западным хатам, является, по верованию бурят, добрым ходатаем за людей; он совершает обряды и призывания только божествам-покровителям, дающим добро и счастье людям, и потому особенно уважается народом. В Балаганском ведомстве, во 2-м Олзоевом роде был знаменитый белый шаман Барлак. Он носил белую шелковую одежду и имел белого коня. На месте его сожжения и теперь еще сохраняются на деревьях железные вещи, а его потомки до сих пор приносят там жертвы своему могущественному предку. Черный шаман как служитель злых духов причиняет людям только зло, болезни и смерть. Некоторые из черных шаманов могут убивать людей, съедая их души или отдавая их злым духам. Жертвы приносятся только злым духам: восточным тенгри, восточным хатам и т. д. Из числа черных шаманов особенно известны обосойские и торсойские. Черных шаманов и шаманок буряты не особенно любят, но зато сильно боятся, опасаясь, чтобы они, рассердившись, не сделали зла или не убили бы человека при помощи злых духов и своих предков одного с ними черношаманского корня. Иногда ненависть соседей к черным заклинателям и заклинательницам доходит до того, что они, уговорившись, убивают их. Прежде была одна черная шаманка в Балаганском ведомстве в местности Бажир. Соседи желали избавиться от нее и наняли двух черных шаманов, чтобы те при помощи злых духов и своего шаманского корня съели бы эту ненавистную женщину. За труды было обещано им 40 голов разного скота. По словам предания, эти два черные шамана, Энхэр и Биртакшин, не могли управиться с шаманкой и обратились за помощью к черному шаману Хагла. Только втроем они с большими усилиями съели колдунью и получили свои 40 голов разного скота. Шаманка умерла; соседи похоронили ее следующим образом: гроб сделали из осины и положили в него шаманку вниз лицом. Потом вырыли глубокую яму и, опустив в нее гроб, осиновыми кольями пригвоздили покойницу к земле и придавили осиною, а потом завалили землей. По понятию бурят, дерево осина нечистое, и потому шаманы не топят им, боясь сделаться нечистыми. Осиновый гроб означает, что шаманка сделалась нечистой, а положение лицом вниз и пригвождение осиновыми кольями не дозволяет ей делать людям никакого зла и вреда[363]. Существуют у бурят еще немногочисленные шаманы, служащие одновременно добрым и злым духам[364].
Таковы главные подразделения шаманов у разных племен, населяющих обширные пространства Сибири. Они вытекают из самой сущности шаманства, но нигде не получили строго определенной формы и не развились в иерархическую систему.
Подобные выдающиеся по своим таинственным силам люди соприкасаются с теми сторонами жизни малокультурных, почти диких, туземцев Сибири, которые сосредоточивают в себе самые живые интересы племен, стоящих на низкой степени развития. В несложном быту народов, населяющих север Азии, шаманы должны играть выдающуюся роль. В самом деле, шаман, за немногими исключениями, занимает среди своих соплеменников особое выдающееся положение. Только у чукчей, по свидетельству Литке, шаманы не пользуются уважением, и деятельность их ограничивается лечением и производством фокусов[365]. Якуты безусловно верят своим кудесникам[366], которых загадочные действия, происходящие среди самой потрясающей обстановки, погружают в ужас этих полудикарей[367], и неудивительно, что те боятся шаманов и шаманок[368]. Но страх преобладает над чувствами, вызывающими уважение, и якуты убеждены, что одержимые духами кудесники не умирают по воле богов и недостойны, чтобы те посылали к ним ангела смерти. Они убивают друг друга, насылая своих демонов[369].
Соседи якутов тунгусы, несмотря на распространяющееся влияние христианства, теперь, как и во времена Врангеля[370], оказывают большое доверие шаманам, которые участвуют в погребении тунгусов-христиан[371]. Остяки относятся с громадным уважением к своим врачам-заклинателям и прорицателям[372]. На юге Сибири буряты почитают шаманов[373], причем белые пользуются всеобщим уважением и любовью, а черных шаманов и шаманок не любят, но сильно боятся[374]. Впрочем, по некоторым сведениям, призванный к больному врач-заклинатель в случае смерти пациента утрачивает уважение[375].
Почитание и страх, вызываемые шаманами, должны были отразиться и чисто внешним образом: им оказываются почести, они занимают важнейшие должности и получают от своих боязливых соплеменников значительные материальные выгоды, соответствующие той мнимой пользе, которую они приносят. На якутских праздниках шаманы занимают первостепенное положение; на парадном торжестве даже князь принимает из рук заклинателя-аюна, стоя на коленях, кубок с кумысом[376]. Несмотря на это, в повседневной жизни шаманы у якутов не пользуются никакими преимуществами и ничем не отличаются от своих соплеменников; они имеют семьи, юрту, скот, косят сено и занимаются другими работами[377]. Занятие колдовством приносит выгоды якутским шаманам, причем размер денежного вознаграждения бывает различен, от одного рубля до двадцати пяти. В случае неудачного исхода кудесник лишается своей награды. Кроме денег аюну дают часть жертвенного мяса, и он забирает свою добычу домой[378]. По свидетельству Гмелина, один тунгусский шаман был зайсаном [тюрк. «зайсан, жайсан» – князек. – Ред.] своего рода[379].
В Туруханском крае у самоедов знаменитый шаман Тынта был старостой волостной управы и шаманом и князьком своего племени по родовому наследию[380]. Адрианов встречал у алтайских татар камов в должности старост, как, например, на р. Кандоме Степан, на р. Лебеди шелканский башлык Иван[381], а
