Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
Малайзию влилось глубоко самобытное население Саравака, Борнео и Сабаха, так что доля этнических китайцев снизилась до уровней, казавшихся британцам приемлемым. Южная часть Борнео принадлежала Индонезии — таким образом, у индонезийцев возникала протяженная граница с британскими колониальными территориями, включенными в Малайзию с единственной целью: ослабить левых. Понять, что именно там произошло, поможет следующее грубое сравнение: представьте, что после революции в Соединенных Штатах король Георг III сделал бы протестантов Северной Ирландии гражданами Канады, чтобы за счет их голосов верные подданные короны вечно выигрывали бы выборы к северу от границы США. Широко известны и другие примеры, когда британцы намеренно разделяли или без всяких на то оснований смешивали несхожие народы в Африке и на Ближнем Востоке, последствия чего ощущаются до сих пор. Президент Сукарно не доверял и Ли Куан Ю, первому премьер-министру Сингапура, потому что этот маленький город-государство сотрудничал с ЦРУ в ходе атак на Индонезию в 1958 г.
Джонс знал обо всех этих махинациях британцев, но реакция Сукарно вызвала у него удивление. После небольшого бунта на северном Борнео, убедившего Сукарно в том, что местные жители не хотят становиться малайзийцами, президент самым очевидным образом и с большим напором объявил себя противником создания Малайзии на подобных условиях. К большому недовольству британских властей, Сукарно в начале 1963 г. заявил, что формирование Малайзии является «продуктом, образом мысли, целью, стараниями и инициативой неоколониализма». Враждебный подход Сукарно получил горячую поддержку Коммунистической партии Индонезии, был в целом одобрен армией и, вероятно, был бы поддержан большей частью населения{320}. С легкой руки министра иностранных дел Субандрио этот конфликт получил название Konfrontasi — «конфронтация», как на индонезийском, так и на малайском языках.
Президент делал эти заявления в то самое время, когда его экономические советники отправились в Вашингтон на переговоры с представителями Международного валютного фонда (МВФ). В начале 1960-х гг. Индонезия переживала экономические трудности и увязла в спорах с США. Там было две основных проблемы. Первая: с 1958 г. Сукарно отдавал огромную долю национальных ресурсов военным, а также на продолжение конфликта из-за Западной Новой Гвинеи, а теперь и Малайзии. Вторая: после изгнания голландцев Индонезия начала переписывать законодательство, регулирующее управление своей нефтяной промышленностью, что вызвало огромную обеспокоенность американских чиновников. В The New York Times была опубликована редакционная статья, предупреждающая, что Сукарно «питает неодолимое пристрастие к националистическим эксцессам», и замечающая: «То, как он поведет себя в отношении нефтяных компаний, станет важнейшей проверкой его намерений»{321}. Международный валютный фонд предъявлял требования к программе структурной перестройки в Индонезии и диктовал сокращение расходов, увеличение производства сырья на экспорт, девальвацию валюты, ужесточение денежной политики и прекращение государственных субсидий{322}. Министры Сукарно согласились с требованиями МВФ, которые оказали быстрое, тяжелое и повсеместное воздействие на население, столкнувшееся с мгновенным двухкратным, трехкратным или даже пятикратным ростом цен. Коммунистическая партия Индонезии объявила эти меры атакой на бедняков, но правительство все равно продавило их, очевидно, готовое платить любую цену за гарантию получения следующего пакета помощи из Вашингтона.
Из-за Konfrontasi все эти деликатные международные переговоры оказались под вопросом. Индонезийские войска начали вступать в несерьезные, малыми силами, однако стычки на границе с Малайзией на острове Борнео. Власти США беспокоились из-за союза с британцами, помощь которых хотели сохранить во Вьетнаме.
Сукарно очень сильно переоценил свои возможности давить на Великобританию и ООН в этом вопросе. Некоторые его шаги настроили против него союзников, которых он обрел среди стран — участниц Движения неприсоединения{323}. Даже многие его друзья в других странах третьего мира считали, что он ошибается. Однако для него экспансия Малайзии представляла экзистенциальную угрозу территориальной целостности Индонезии, и Сукарно был абсолютно не уверен, что постколониальную независимость удастся сохранить. Он пережил многочисленные покушения на свою жизнь, на его глазах снова началась война во Вьетнаме, и всего несколькими годами раньше Соединенные Штаты сбрасывали бомбы на его страну, пытаясь ее раздробить.
Индонезийские левые знали, что британцы использовали свой «особый отдел», или полицейскую разведку, чтобы захватывать и подкупать членов малайзийского коммунистического движения и проникать в его ряды, добиваясь, чтобы деколонизация на этой территории прошла по их плану{324}. Великобритания кроила Малайзию, беззастенчиво пытаясь обуздать силы левого национализма, самым знаменитым в мире поборником которого был, пожалуй, Сукарно, совсем рядом — по ту сторону проницаемой границы на индонезийском Борнео. В этих условиях толика тревоги и подозрительности, пожалуй, была неизбежна.
Однако американским чиновникам в подобного рода реакциях виделась обычно лишь раздражающая паранойя. Этот взгляд разделял и разработчик теории модернизации Лукиан Пье, договорившийся до того, что антиамериканизм постколониальных государств — это не что иное, как проявление психопатологии{325}.
По мере роста напряженности на международной арене рядовым индонезийцам жилось все хуже. Из-за экономического кризиса стало трудно купить товары повседневного спроса, и простые люди, не увлекавшиеся политическими дискуссиями, не понимали, что происходит.
Магдалена
Тяготы жизни сполна ощутила и одна скромная молодая девушка из деревни Пурвокерто в Центральной Яве{326}.
Магдалена выросла в проблемной крестьянской семье, одолеваемой постоянными раздорами, болезнями и бедностью. Как и большинство жителей Явы (за существенным исключением — этнических китайцев), она была мусульманкой, но никогда не углублялась в изучение Корана. В школе она любила гамелан, традиционную форму яванского музицирования, — маленький оркестр ударных инструментов исполняет медитативные инструментальные пьесы с прихотливым тоновым рисунком: очень медленно тон то повышается, то понижается, и звучание может длиться целые часы. Однако жизнь быстро заставила ее забыть об этом увлечении. В 13 лет ей пришлось бросить школу и наняться прислугой в богатый дом поблизости. Когда ей исполнилось 15, ее мать заболела, Магдалена вернулась домой и принялась продавать соседям все, что можно было продать, лишь бы выручить немного денег: дрова, салаты, готовые блюда, жареную кассаву — все, что удавалось раздобыть. Девушке было 16, когда экономический спад усугубился, а Konfrontasi стала главной темой для обсуждения в столице, и ее маленький бизнес зачах. Магдалена никогда не бывала в большом городе, но ходили слухи, будто в Джакарте легче найти работу. Ее тетя, у которой были кое-какие знакомые в столице, пообещала помочь ей там устроиться. Кончилось тем, что Магдалена села в поезд и провела в пути целый день, медленно двигаясь на запад по путям, проложенным голландцами сто лет назад, пока не приехала в Джакарту — совершенно одна. Миновав по дороге Национальный монумент независимости, она подивилась его масштабу — раз в десять выше любого здания, которые ей доводилось видеть.
Насчет шансов отыскать работу слухи подтвердились. Почти сразу девушка устроилась на фабрику по пошиву футболок. Новый работодатель поселил ее в маленькую общую квартирку, пристроенную к офису компании, где она жила с другими
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
