class="p1">Нагиня поднесла свиктол к левой руке и слегка надавила. Поразительно, но боли почти не было. Лезвие было настолько острым, что, если бы не растёкшаяся по ладони кровь, Само ни за что бы не поверила, что только что разрезала себе руку. Немного помедлив, она достала платок и аккуратно промокнула кровь на клинке. Теперь свиктол был обречён искать того, в чьих жилах течёт такая же кровь. В качестве проверки Само попробовала направить лезвие в разные углы комнаты. Как и ожидалось, эфес становился горячим вне зависимости от направления, так как сейчас оружие находилось в доме клана Фэй. Но как только Само выйдет наружу, свиктол сможет почувствовать Рюна в любой точке мира, где бы он ни находился. Меч, созданный для того, чтобы пить кровь родственников, всегда найдёт ту кровь, которая однажды пропитала его.
На следующий день Само Фэй покинула Хатенградж.
Температура тела медленно, но верно повышалась. Попадая на обнажённые участки кожи, долгожданное тепло разливалось по телу, наполняя его приятной негой и жизненной энергией. Заполнив собой всё пространство, оно будто вдохнуло жизнь в измождённое тело нага, и он очнулся.
Солнце стояло высоко.
Как только Рюн в полной мере осознал, как сейчас выглядит со стороны, то позволил себе тихо выругаться – абсолютно беззащитный, он лежал под деревом, да ещё и в ярко освещённом месте. Было ошибкой провести четыре дня в голодных бегах, а после на радостях съесть в одиночку целого броненосца. Обычно наги не охотятся на них, так как из-за их жёсткого панциря охотникам трудно заметить тепло, исходящее от тела животных. Но этот броненосец допустил роковую ошибку, решив отдохнуть на дороге, свернувшись калачиком. Благодаря этому даже такой неопытный охотник, как Рюн, смог побаловать себя мясным деликатесом, когда в спешке споткнулся об несчастное животное. А там уже против острого лезвия сайко панцирь броненосца был бесполезен, и после плотного приёма пищи впервые за пять дней Рюн провалился в глубокий сон.
Это были мгновения такого необходимого спокойствия: роскоши, которую Рюн не мог так просто себе позволить. Поэтому он всё ещё лежал под деревом и зачарованно смотрел вверх, будто оттягивая момент возвращения в реальность. Ветви деревьев так тесно переплелись друг с другом, что было уже трудно определить, где они начинались. Гигантские стволы деревьев, которых никогда не касался топор человека, чувствовали себя здесь в полной безопасности, и казалось, даже окаменели у оснований. Глядя на переплетённые ветви, Рюну представлялись кровеносные сосуды, по которым в виде листьев, плотно прилегавших друг к другу, текла зелёная кровь.
Кровь, которая сочилась прямо из спины Хварита.
Рюн вздрогнул и резко сел на месте.
Он чувствовал обиду на своего друга. Благодаря тому что они были очень близки, Хвариту удалось проникнуть в сознание Рюна и поставить мощный блок на любые эмоции, связанные с чувством вины за свою смерть, и Рюн никак не мог преодолеть его. Головой он понимал, что ему следовало бы чувствовать себя виноватым в том, что он не попытался спасти своего друга, но на душе, как он ни старался, было лишь предательское спокойствие. Теперь Рюн засомневался, любили ли они друг друга на самом деле.
«Почему ты не позволил мне хотя бы скорбеть о тебе, Хварит?!» – произнёс Рюн, обращаясь к небу.
Ощущая нарастающую обиду, Рюн подумал про Ёсби. Он попытался применить к Хвариту часть своих сильных переживаний, связанных со смертью отца. Но ведь чувства не поддаются такой математике: невозможно переместить эмоции оттуда, где их слишком много, туда, где их не было совсем.
Вместо печали снова возник тот страх, который Рюн испытал в день гибели своего отца. Образ истекающего кровью Ювэка смешался с воспоминаниями о последних минутах жизни Ёсби, погружая Рюна в ещё большую панику.
«Так, всё, хватит, – строго сказал он себе. – У меня нет на это времени, нужно спешить», – и быстро встал на ноги.
Он подошёл к зарослям кустарника. Роса на листьях уже практически высохла, но Рюну было просто необходимо выпить хотя бы немного воды. Собрав последние капли с листьев, растущих у самой земли, Рюн наспех вытер рот и стал пытаться определить направление солнца.
«Если восток там, то на север, должно быть, туда…» – про себя размышлял он.
Тяжесть в животе заметно мешала комфортному передвижению, но что поделать: наги не пережёвывают пищу, из-за чего она очень медленно переваривается. Тем более Рюн никогда в жизни не ел ничего крупнее мыши. Ему на мгновение даже стало противно, когда он подумал о том, что кусочки мяса сейчас плавают у него в животе практически в своём первозданном виде.
«Рано или поздно мне придётся принять это. Все наги так питаются». – Рюну потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к тому, что сейчас в голове он слышал свой собственный голос.
Киборэн был наполнен разнообразными звуками.
Рюн понимал, что в силу особенностей своего слуха различает далеко не все звуки, которые есть в лесу. Но и этого было достаточно, чтобы привести его в абсолютный восторг, ведь многое он слышал сегодня впервые.
Наслаждаясь звуками пробуждающегося леса, Рюн отправился на север. Он не мог как следует оплакивать смерть своего друга, поэтому всё, что ему оставалось, – слепо следовать его указаниям.
Фигура нага всё сильнее утопала в лесной чаще, и лишь тонкий серебристый след неизменно напоминал о том, что наги не плачут.
Глава 3
Смерть, текущая как слёзы
НАГИ И ЛЕКОНЫ СХОЖИ В ТОМ, ЧТО ОНИ ОДИНАКОВО НЕНАВИДЯТ ВОДУ. ОДНАКО ЕСЛИ ЛЕКОНЫ БОЯТСЯ ЕЁ ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО УМЕЮТ ПЛАВАТЬ НЕ ЛУЧШЕ КАМНЕЙ, ТО У НАГОВ ВСЕ ПРОБЛЕМЫ СНОВА СВОДЯТСЯ К НИЗКОЙ ТЕМПЕРАТУРЕ. НАГИ ПОХОЖИ НА ЛЮДЕЙ В ТОМ, ЧТО ИХ ДЕТИ НАСЛЕДУЮТ ФАМИЛИИ СВОИХ РОДИТЕЛЕЙ. РАЗНИЦУ СОСТАВЛЯЕТ ЛИШЬ ТО, ЧТО ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ДЕТИ ПОЛУЧАЮТ ФАМИЛИЮ ОТЦА, А ДЕТИ НАГОВ – МАТЕРИ. НАГИ ТАКЖЕ СХОЖИ С ТОККЭБИ В ТОМ, ЧТО ОНИ СМОГЛИ ПРЕОДОЛЕТЬ СТРАХ СМЕРТИ. ТОЛЬКО ЕСЛИ У ТОККЭБИ ЭТО СВЯЗАНО С ТЕМ, ЧТО ИХ СУЩЕСТВОВАНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ И ПОСЛЕ НЕЁ, ТО НАГИ ПРОСТО НАУЧИЛИСЬ ИЗВЛЕКАТЬ НАИБОЛЬШУЮ ВЫГОДУ, ИЗБАВЛЯЯСЬ ОТ СВОИХ СЕРДЕЦ. (…) ДУША И ТЕЛО У ТОККЭБИ НЕ ЗАВИСЯТ ДРУГ ОТ ДРУГА, И ПОЭТОМУ ОДНАЖДЫ КТО-ТО ДАЖЕ СКАЗАЛ, ЧТО РАСА ТОККЭБИ СИЛЬНЕЕ ВСЕХ ПРИБЛИЖЕНА К БОГУ. ОДНАКО ЭТО НЕ СОВСЕМ ТАК. ТОККЭБИ ТАК ЖЕ, КАК И ВСЕ, РОЖДАЮТСЯ С ДУШОЙ И ТЕЛОМ. ПОСЛЕ СМЕРТИ ИХ ДУША МОЖЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ ОТДЕЛЬНО ОТ ТЕЛА, НО ТОЛЬКО В ТОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ОНА НАХОДИТСЯ СРЕДИ ДРУГИХ ТОККЭБИ. ЕСЛИ ЖЕ
