как прошлой ночью. Никогда никто не смотрел на меня так, словно мог заглянуть в душу. Никогда никто не заставлял меня подчиняться своей воле. Никогда никто не заставлял меня отдавать контроль. Никогда никто не целовал меня так страстно, словно всю жизнь ждал этого момента.
Почему раньше я не испытывала ничего подобного?
Дело во мне? В Остине?
Или дело в нас? Было ли это чем-то, что создали мы ― чем-то, что могли создать только мы?
Я схватила свой кофе, изучая зеленую траву и белый декор, словно смогу найти ответы на то, что все это значит.
К сожалению, я не нашла ответы.
В течение следующего часа все больше и больше людей спускалось вниз. К счастью, никто не заметил меня снаружи. Мне нравилось сидеть и наблюдать за людьми вместо того, чтобы они постоянно наблюдали за мной. Мне нравилась репутация, которую я создала с помощью социальных сетей, но иногда хотела побыть одна.
Вспышка светлых волос привлекла мое внимание, и я увидела Обри, смеющуюся с группой друзей, которые, должно быть, остались здесь после вечеринки. Я невольно задалась вопросом, трахал ли Остин ее так же, как меня. Мою грудь словно пронзил острый нож, лишив меня дыхания, и я не могла назвать это никак иначе, чем ревностью.
Это чувство редко мучило меня. Я никогда не придавала этому значения, но боль лишала дыхания и впилась в меня прежде, чем я смогла ее остановить.
Нет.
Приложив больше сил, чем предполагала, я попыталась избавиться от боли, сдавившей грудь, но мне не удалось полностью избавиться от неё. В конце концов, я начала задаваться новыми вопросами, но один единственный продолжал долбить, словно дятел.
Почему я ревновала?
Мне хотелось сосредоточиться на ревности, а не на природе её происхождения.
Но вместо печальных дум я снова стала наблюдать за людьми. Я наблюдала, как они брали кофе и выпечку, запасаясь углеводами и светскими сплетнями, прежде чем вернуться к обычной жизни.
Я чуть не рассмеялась, когда подумала о том, что мы с Остином уезжаем, чтобы вернуться к нормальной жизни. Что, черт возьми, было нормой? Мы снова будем заниматься сексом? Мы снова станем друзьями? Притворимся, что ничего не произошло? У меня никогда не было столько вопросов без ответов, вернее у меня было слишком много вариантов создающих неразбериху вокруг меня, и я чувствовала себя так, словно стою в огромной пустыне без средств существования, совершенно не зная, в каком направлении двигаться.
Но тут он появился на лестнице, и вместо пустоты, в меня из ниоткуда врезались две силы ― говорящие в унисон.
Беги.
К нему.
Подальше от него.
В моей голове происходила борьба между двумя желаниями. Мое сердце переключилось в режим «борись или беги», готовое к любому из вариантов. Мои легкие сжались, и меня замутило, сердце забилось в бешеном ритме, когда воспоминания о прошедшей ночи нахлынули с новой силой.
Проглоти все до последней капли.
Раздвинь ноги.
Смотри.
Хорошая девочка.
Я была в ужасе, не зная, как поступить.
В конце концов, я сделала выбор в пользу него, мне следовало бы забеспокоиться. Я должна была бороться с этим. Вместо этого не могла отвести взгляд от его высокой фигуры, когда он остановился посреди комнаты, оглядываясь по сторонам в поисках меня.
Я успела сделать всего пару шагов, когда его взгляд, наконец, остановился на мне. Его плечи опустились, словно он задерживал дыхание, его насыщенные зеленые глаза все еще были наполнены напряжением ― он был так же неуверен в том, что произойдет дальше, как и я.
Возможно, мой разум и не знал, что будет дальше, но мое тело точно знало. Я подошла к нему, не обращая внимания на мужчину, который пытался заговорить с ним с тех пор, как Остин спустился, и обвила руками его шею, игриво поглаживая и нежно целуя его губы.
― Доброе утро, ― пробормотала я.
Кем, черт возьми, я была?
Это не имело значения. Мой мозг может устроить себе передышку, потому что его прекрасная, лучезарная улыбка стоила того.
― Понравилась ли вам, двум влюбленным голубкам, прошлая ночь?
Голос старика едва проникал в наш пузырь.
― Очень, ― ответил Остин, не отводя от меня взгляда.
― Юная любовь, ― рассмеявшись, пробормотал старик. ― Оставлю вас наедине. Нужно успеть позавтракать, пока все не съели.
― Да, мы сейчас придем, ― рассеянно сказала я.
Мое сердце билось так сильно, что я была уверена, что он сможет услышать его в тишине, образовавшейся между нами.
Один.
Два.
― Послушай, Рэй...
― Вы видели Рэйлинн Вос и ее мужа вчера вечером? ― Из-за угла донесся пронзительный голос.
― Кого? ― спросил другой голос.
― Дочь Кеннета Воса. Благослови его Господь, ― проворковала она. ― Он баллотируется в Сенат, а она выставляет себя полной дурой в социальных сетях.
Я оглянулась через плечо и отступила на шаг назад, чтобы посмотреть, кто говорит. Высокое растение закрывало почти весь обзор, но я смогла разглядеть, что это были те же девушки, с которыми раньше была Обри, но сейчас ее не было среди них. Они все выглядели одинаково, идеально причесанные, с фальшивыми, стервозными улыбками.
― О, да. Боже, ее муж такой сексуальный. Я бы отдала, по крайней мере, половину своего трастового фонда, чтобы трахнуть его.
Я снова переключила внимание на Остина и обнаружила, что на его лице застыла злобная гримаса. Когда его передернуло от их комментариев, я не смогла удержаться от легкого смешка.
― Он занимается рекламой в каком-то элитном холдинге. Бедный парень, вероятно, в конечном итоге начнёт всех надувать, потому что женат на такой дуре.
― Не волнуйся, он будет возвращаться домой, чтобы трахнуть ее. У нее больше опыта, чем у всех женщин вместе взятых на вчерашней вечеринке.
Взрыв смеха вырвался из-за угла и отдался у меня в груди. Жар превратился во что-то хрупкое ― не похожее на нежный цветок, скорее на бомбу. Женщины постоянно изрыгали мерзость в мой адрес, и, если честно, меня это никогда не беспокоило. Я знала себе цену, и их мнение ничего не меняло ― но, возможно, они могли изменить мнение Остина.
Я не могла не вспомнить о гневных словах, сказанных им в Вегасе. Он извинился, и я была уверена, что он не имел в виду то, что сказал, но они не просто так возникли в его голове, и слова этих девушек могли напомнить
