эльфийки предательски задрожали. Она была готова вновь разрыдаться, но сдержалась. Видимо, не хотела лишний раз меня раздражать и злить. — Я все сделаю… все… только позвольте мне остаться… — новенькая покорно склонила голову, уткнувшись мне в ногу, словно ожидая приговора.
Сказать, что я был в шоке после крика ее души, иначе это и не назовешь, значит, не сказать ничего. Я в пал в настоящий ступор, в то время как внутри меня разгоралась настоящая огненная буря. Растерянность и смятение довольно быстро сменялись обжигающей яростью. Это, что надо было сотворить с этим хрупким созданием, чтобы оно умоляло о помощи злейшего врага остроухого народа и готово было остаться с драконом, вверив ему свою жизнь, вместо того, чтобы вернуться к своим?! Я глубоко дышал, но мне все равно не хватало воздуха. Из ноздрей тонкими струйками вырывался темный дымок. Казалось, что гневное пламя выжигает меня изнутри и жаждет крови ублюдков, которые мало того, что рискнули меня обмануть, так еще и сделали это таким подлым образом. Сжечь гадов!
Эмоции зашкаливали, пытаясь заглушить доводы разума. Я был готов сорваться и устроить геноцид отдельно взятого племени горных эльфов. Хотелось спалить их поселение дотла и развеять пепел этих тварей по ветру. Дико хотелось, но я сдержался… Какое бы лютое отвращение не вызывали они у меня в тот момент, мой опрометчивый, эмоциональный поступок мог стоит мне жизни, которую я так упорно пытался спасти. Все-таки горняки недаром славились своей не мерянной физической силой и мощью магии земли. Даже в сражение один на один, еще неизвестно кто бы вышел победителем. Тем более теперь, когда большая часть моей силы все еще пожиралась неведомой болезнью. М-да, печально… Но как же, сука, бесит!
С трудом взяв себя в руки, я вновь посмотрел на «подарок». Какой бы я не был скотиной и как бы ни любил свою пещеру, после всех ее слов, у меня просто не поворачивался язык отказать ей и выставить за дверь. Да, пустынных эльфиек у меня хватало, даже с перебором, но ведь ничего страшного не случится, если их станет на одну больше? Тем более эта выглядела довольно тихой и спокойной. Вряд ли от нее будет много вреда. По крайней мере, явно меньше, чем от той же Яськи. Осталось лишь придумать, как ее отодрать от себя. Н-да, с этим, судя по всему, меня ожидали большие трудности…
— Не думала, что ты сможешь упасть в моих глазах еще ниже, чем прежде, — послышался за спиной холодный голос Бяка, который буквально источал презрение по отношению ко мне. — Но это… Как можно так унижать девушку? — буквально выплюнула она ядовитые слова. О, а вот, похоже, и одна из тех змей, которая закралась ко мне в душу! Этой только не хватало, с ее правильностью…
Я обернулся, насколько это было возможно в моем положенье, и хмуро посмотрел на Поганку. Из-за нее выглядывала Азалия, которая с искренним сочувствием смотрела на новенькую и иногда бросала на меня неодобрительные взгляды. Млять! Вот, если бы они пришли к началу всей этой кутерьмы, то сейчас бы не смотрели на меня, как на врага народа!
— Дончик, тебе что, действительно, это нравится? — насторожено спросила Роготулька, глядя на меня большими и печальными глазами, в которых читались зачатки разочарования. И она туда же?! И какой, нахрен, Дончик?! Это что за сокращение такое дурацкое?!
Зверски хотелось высказать этой парочке все, что я о них думал, но что-то подсказывало мне, что это еще больше напугает новенькую, а быть свидетелем очередной истерики меня совсем не прельщало. Недовольно скривившись и смерив эльфиек суровым взглядом, повернулся к Кокио.
— Позаботься о ней, — обратился я к скорпиоше, указав на «подарок». На мой взгляд, она была самой рассудительной и здравомыслящей из этой компашки, так что ей вполне можно было доверить столь деликатное дело. — На втором этаже, в конце коридора, есть свободна комната. Отведи ее туда и… Ну думаю, дальше сама разберешься.
Коко коротко кивнула и подошла ко мне, присев рядом с новенькой. Она что-то тихо говорила эльфе, пытаясь успокоить и убедить в том, что ей ничего не угрожает. «Подарок» отчаянно сопротивлялась, продолжая цепляться за меня и не желая уходить. Я старался вообще не двигаться и даже не дышать, чтобы лишний раз не провоцировать на очередную волну отрицательных эмоций. Скорпиоше потребовалось несколько минут, чтобы девушка хотя бы подняла голову и посмотрела на нее. Когда зрительный контакт был установлен, дело пошло гораздо быстрее. Кокио умела к себе расположить. Ее голос словно обволакивал, успокаивал и дарил умиротворение, а теплый взгляд заставлял довериться и последовать за ней, хоть на край земли. Все еще тихо всхлипывая, девушка нехотя отлепилась от меня и с некоторым сомнением и настороженностью, все-таки позволила скорпиоше увести себя из гостиной.
Когда они ушли, я вздохнул с облегчением. Тело неожиданно стало тяжелым и наполнилось неприятной ломотой. Я даже не заметил, в каком жестком напряженье находился все это время. Тихо застонав и едва переставляя ноги, добрался и упал в глубокое кресло, откинувшись на спинку и запрокинув голову, бездумно глядя в потолок. Настроение было не просто безнадежно испорчено — оно было убито в хлам и заныкано где-то под плинтусом. Причем не только у меня…
Запланированный поход к горным эльфам пришлось отложить на несколько дней. Девчата оправились довольно быстро. Уже на следующий день они вновь занимались СВОИМИ делами в МОЕМ доме, словно и не было этой противной встречи с горняками. Я тоже старался выбросить ее из головы, но выходило плохо — неприятный осадок все же остался. Новенькая, которую со слов Коко, звали Сальвия, большую часть времени проводила в выделенной ей комнате. Выходила она только к завтраку, обеду и ужину. От меня шарахалась, как от огня. Видимо, отчаянье схлынуло, и на его место вернулся страх. Причем боялась девушка абсолютно всего — лишний раз шевельнуться, заговорить, посмотреть, даже дышала, кажется, через раз. На любое действие ей было жизненно необходимо мое разрешение, без которого она не могла сесть, встать, приступить к еде или уйти в свою комнату. На это было больно смотреть… После этого, поджарить горных эльфов захотелось еще больше! Мрази!
Однако, несмотря на потерянный вид и рабское клеймо на плече, которое эльфийка старательно скрывала повязкой, я видел, что все еще
