— А что? Отличная идея: среди гостей в студии сидит комиссар полиции в форме и с дочуркой на коленях.
— Какие колени, Жюль? Эта одиннадцатилетняя акселератка с меня ростом!
— Ну сидит рядом. Зато какая находка! На ток-шоу о современной литературе присутствует настоящий, а вовсе не костюмированный полицейский! В прямом эфире! Все его коллеги будут смотреть! Как повысится наш рейтинг! Я скажу оператору, пусть почаще наводит камеру на Фила...
— Вот иди и распоряжайся.
— Куда это я должен идти?
— Посмотри на часы, Жюль. Твой хваленый прямой эфир через...
— ..через пятьдесят три минуты! Марта!
— Иди-иди, не трать время.
— А ты справишься с Виктором без меня?
Что-то он задерживается.
— Жюль, может быть, они уже приступили к репетиции первой брачной ночи? — Впрочем, внутренний голос подсказывал Марте, что все обстоит отнюдь не так радужно, но ведь должна же она успокоить мужа перед прямым эфиром? Я сама тут еще полчасика посижу и домой поеду. Посмотрю тебя по телевизору, постелю постельку...
— Только бы не застрять в пробке! — на прощание помечтал Жюль.
Он чмокнул щеку жены и удалился. Эдакий импозантный пингвин среди хрупких столиков почти пустого тесного кафе. Только в дальнем углу обжималась какая-то парочка, а у стойки меланхолично читал газету неопрятный человечек с жидкой бороденкой и в очках. Пена в его кружке с пивом давно осела.
Марта помахала мужу рукой. Он усаживался в машину. Свет фонаря скользнул по стеклам «рено», Жюль уехал. Марта еще раз посмотрела на окна Софи и спросила официанта, явно обеспокоенного уходом ее спутника:
— Днем у вас, наверное, гостей побольше?
— Да, мадам. И после полуночи. Мы же одни на всю округу работаем до пяти. Что-нибудь еще?
Или вы тоже уходите?
— Кофе, пожалуйста. Кто же приходит к вам ночью? Здесь нет ни танцплощадки, ни бильярда, ни игровых автоматов. Таксисты?
— Таксисты, полицейские, мадам. А то и влюбленные. — Официант показал глазами на парочку в углу. Он определенно никуда не торопился и болтал с явной охотой. — Есть даже завсегдатаи. Один — поэт, другой — фотограф. Поэт вон, уже у стойки, — заговорщицки шепнул официант. — С пяти одно пиво никак не осилит, дружка ждет. Вчера не было. Иной раз до самого закрытия в карты играют. Фотограф — молодой парень, интересный. Должно быть, с подружкой проблемы. Они к нам днем частенько заходят, иной раз и дважды. Голубки! А среди ночи она, видать, его выгоняет.
— Может, он не того? В койке? — Марта игриво подмигнула. Она всегда умела найти правильный подход к любому человеку.
— Официант расплылся в улыбке.
— Не знаю, по виду не скажешь. И при деньгах всегда.
— А поэт?
— Что поэт? Он поэт и есть. В задумчивости.
Извините, мадам. — В дверях кафе показалась стайка молодых подвыпивших людей студенческого вида. — Посетители. Так вам кофе, мадам?
— Да, пожалуйста, мсье, без сахара.
Марта опять повернулась к окну, чтобы продолжить наблюдение за квартирой Софи, но вдруг увидела Виктора. Он как ошпаренный выскочил из подъезда, резко остановился, одернул на себе костюм и медленно поплелся к кафе. Пакета в его руках не было. Марте стало страшно.
— Все в порядке. Вики? — весело спросила она, делая вид, что не замечает ни унылого состояния Виктора, ни отсутствия булавки на его галстуке. — Когда свадьба? Садись ко мне поближе. Заказать тебе кофе? Коньячку? Или выпьем за свадьбу шампанского? Мсье, принесите нам бутылку шампанского!
— Какая свадьба, Марта?!
— Она отказала? Этого не может быть! Отказала тебе? Я не верю! Ты разыгрываешь меня!
— Отказала. Да еще сравнила с засохшим цветком...
— Тебя? С засохшим цветком? Да как она посмела! Она же без ума от тебя.
— Ну да... Говорит, что все, что между нами было, — просто маленькое приключение, которое, мол, украсило жизнь, как цветок.
Экая поэзия, подумала Марта.
— А когда цветок засыхает, его выбрасывают и не вспоминают никогда.
— И что ты ей ответил? Мсье» принесите нам коньяку!
— Ничего! Представляешь, Марта, ничего! Я вел себя, как последний идиот! Я ее уговаривал! Марта, я, я, Виктор Пленьи, уговаривал ее выйти за меня замуж!
— Ты осыпал ее лепестками, встал на одно колено, а она отказала?
— Никуда я не вставал и не осыпал. Она рассмеялась мне в лицо, когда я только намекнул об этом!
— Как ты намекнул?
— Я велел ей надеть белое платье, сесть на диван, помолчать и дать мне возможность сделать ей предложение, как полагается. А она!
Она!..
— Виктор, — Марте было уже смешно, но она стойко сохраняла серьезность, — Виктор, мой дорогой Виктор! Не отчаивайся! Еще не все потеряно. Просто не нужно было говорить ей, что ты собираешься сделать, а сделать это!
— Я и сделал, а она сказала про цветок. И потом, у нее нет белого платья...
— Ваш заказ, господа. — Официант поставил на стол фужеры и бутылку шампанского. — Открыть? Или возьмете с собой?
— Мсье, нам нужен коньяк, а не шампанское. — Марта глазами и головой делала всевозможные знаки официанту, означавшие, что ему нужно убраться поскорее.
— Бутылку? — Любопытный служитель гастрономии не уходил.
— Несите бутылку. — Марта с ненавистью проводила его взглядом и по-матерински погладила Виктора по руке. — Не переживай. Вики, говорю тебе, еще не все потеряно. Она же взяла сервиз, насколько я понимаю?
— Взяла, — Вот видишь. Полдела сделано. Ты ее тоже пойми, ей ведь трудно сразу решиться на такой шаг. Нужно подумать.
Коньяк появился мгновенно, как по волшебству. Наверняка, самая дорогая бутылка, какая только была в кафе, подумала Марта, а платить, судя по всему, мне. Они молча выпили в присутствии налившего им официанта, и Марта поспешила отправить его за двумя чашками кофе.
— Она думает только о своем Аяри! — горестно выдохнул Виктор и налил снова. — Я для нее — цветок засушенный!
— С чего ты взял, что она думает только об Анри? — «Цветок засушенный», столь мучительный для Виктора, Марта пропустила мимо ушей. — Вы ведь не говорили о нем, а только о твоих чувствах и о промысле судьбы...
— При чем здесь промысел? Когда она решила, что я любовник Жаннет? Я и сказал, что это Анри ее любовник.
— Подожди, почему вы заговорили про Жаннет?
— Потому что я купил сервиз у нее, Софи ведь догадалась об этом и тут же приревновала.
