полковником, вклинился Расулов. – И, разумеется, согласились на сделку. Нам нужны такие перевертыши.
– Проблема в том, что, как я и говорил, эти ячейки действуют автономно и, даже обезвредив целую группу, мы не сможем выйти на остальных. Да, конечно, некоторую информацию мы получим – кто их организовал, как, за сколько, цели, задачи и прочее… Но данными на остальные ячейки, скорее всего, они не располагают, – вздохнул полковник.
– Ясно, – пробубнил я, пытаясь обработать в голове полученное. – Одно не понимаю: почему вы эту тему обсуждаете со мной?
– …
– Почему я? – вырвался у меня давно мучивший подсознание вопрос. Я подозрительно уставился сначала на полковника, а после на остальных участников диспута.
Сабир Ахмедович, упершись взглядом в какую-то точку, нервно постукивал пальцами по столу. Казалось, мысли его витали в другом измерении, и мое присутствие абсолютно не имело для него значения. Но я не собирался отступать.
– Почему я? – тихо, но настойчиво повторил свой вопрос.
– А ты избранный, – наконец ехидно вставил Расулов. – Провидению угодно было выдвинуть именно твою задницу для спасения отечества.
Я не удостоил его ответом, все внимание было сосредоточено на полковнике. Он же ответил не сразу.
– Не хотелось сходу трогать эту тему… Но, видимо, придется, – он, вытащив из пачки очередную сигарету, кивнул Адылову. Тот начал:
– Нами установлено, что одна из специальных подразделений противника дислоцируется в Москве. Цель – сбор разведывательной информации военнополитического характера по Азербайджану и Турции среди лиц, являющимися гражданами этих стран, но временно находящимися на территории РФ. Одно из приоритетных направлений условно названной нами “Московской группы” – ежеквартальный сбор средств в пользу так называемого “армянского дела” среди соплеменников. Средства эти якобы тратятся для военных нужд Армении, в том числе используются для финансирования специальных мероприятий против Азербайджана вне границ конфликта, в основном в России. То, что львиная доля собранных путем самого настоящего рэкета денег оседает в частных карманах и через подставных лиц используется для создания на территории РФ коммерческих структур для личного обогащения руководителей оборонного ведомства Армении – это уже другая тема…
Адылов посмотрел на Расулова, и тот плавно перехватил нить разговора. Кажется, у них стиль был такой: передавать беседу как футбольный мячик, чтобы не нагружать глотку.
– Средства собираются не только у армян в зависимости от их заработка, но под тем или иным предлогом и у азербайджанцев, работающих на предприятиях армянских предпринимателей. И что те догадываются об этом. Многие, пересилив трудности, увольняются, не смиряясь с позором, но находятся и те, которые по слабости воли или по моральной деградации остаются и вносят лепту в усилении обороноспособности противника. Получается, как бы естественный отбор – в среде остающихся и набирается вражеская агентура…
Я чувствовал себя дикой лошадью, мечущейся по загону, которую пытаются усмирить, терпеливо выжидая, когда наконец их попытки увенчаются успехом. Подсознательно понимал, что главное еще не сказано, и что все услышанное лишь предисловие к главной атаке, в которой я непременно пересекусь вот с этими чужими мне людьми, судьбы которых коварный рок на этом этапе жизни какими-то невидимыми нитями скрутил с моей.
Облизав пересохшие губы, я упрямо повторил:
– Почему я?
– Брат вышеназванного мною Мансурова Алигейдара Шамиль оглы Эльшан работает экспедитором на предприятиях одного очень влиятельного армянина, хозяина сети многих торговых точек на площади “Трех вокзалов”, – полковник, не смотря мне в глаза, ответил. – На этой площади, называемой в народе также “Комсомольской”, переплетаются пути трех крупнейших железнодорожных узлов: Ленинградский, Казанский, Ярославский. Кроме того, он владелец нескольких заводов по производству минеральных вод, арматурно-опалубочных блоков, бетонных блоков, кирпича, стекольных изделий и ряда других строительных материалов, плюс ему принадлежат два цеха по обработке гранитных плит. Это то, что мы знаем. Я полагаю, ты знаешь, о ком идет речь?
– Не знаю, – я с трудом проглотил слюну. – А что, должен знать?
– Странно… – задумчиво произнес полковник. – Это Спартак Манучаров, по прозвищу Спартак Ленинаканский. Его также называют в определенных кругах и Спартак Большой. Видимо, есть и “маленький”. Неважно…
Он в нерешительности замолчал.
– А что важно? – чувствуя кульминацию, я в нетерпении спросил.
–Даже фамилия этого субъекта тебе ничего не подсказывает? – собеседник, внимательно глядя в мои растерянные глаза, тихо спросил.
– Как… как вы назвали его фамилию? – я словно в трансе переспросил, так как ничего уже не соображал.
После небольшой паузы слова полковника начали простукиваться по моим мозговым полушариям, как по старой печатной машинке – с металлической озвучкой.
– Спартак Арутюнович Манучаров является двоюродным дядей некой Джульетты Манучаровой, уроженки г. Баку, ранее проживающей по родному тебе адресу: поселок Кирова, улица Ленина, дом 2а, кв.23, а ныне, в связи с известными событиями, переехавшая в РФ и проживающая в г. Москва…
Я в расплывающемся сознании заметил подлую ухмылку этого недоноска Расулова.
– Уж ее-то ты точно должен знать, умник. Тоже мне, Ромео…
“Вот и все!..”
Кровь ударила мне в голову, я в отчаянии сжал кулаки. Мне была подготовлена роль подсадной утки в среде противника. Точнее, в осиное гнездо, как я понял по их раскладу. Все было бы полбеды, если б не вмешали Джулию, которую я, как ступеньку перешагнув, должен был попасть в этот улей…
“Ах, Наиля, Наиля…” – с досадой подумал я, припоминая свои откровения с Саламовой. Как она ловко сыграла на моей наивности. До сих пор не верилось, что под нежной, грациозной оболочкой этой особы могли скрываться сила и коварство опасной хищницы.
Я решительно замотал головой:
– Не смогу! Не осилю!.. – я с силой потер виски, пытаясь расслабить пульсирующие вены. – Я… Короче, вы поняли, не смогу по личным мотивам…
Наступило молчание. Оппоненты переглянулись. Сабир Ахмедович, взяв из пачки еще сигарету, прикурил и отошел к открытому окну. Снаружи серел унылый пейзаж, навязывая всем угнетенное настроение.
– Боюсь, ты неадекватен в своем решении, – услышал я его усталый голос, – мы о тебе были лучшего мнения.
– Ваше мнение меня не интересует, – немного сраздражением ответил я. – Вы сделали предложение. Оно… по тем или иным соображениям для меня неприемлемо… Все, разбежались! Мне в часть, а вам удачи на невидимом фронте.
– Ишь, какой шустрый, – произнес с досадой Адылов, – может, тебя еще с эскортом проводить?
– Не паясничайте. – небрежно бросил ему Мусаев и вновь присел за стол. – Все не так просто, молодой человек, не так просто…
Сердце у меня дрогнуло.
– В чем дело? – я насторожился. – Вы же признались, что я не виноват. По закону…
– Когда война, действует один закон – все во имя победы, – тихо перебил полковник.
– Следовательно, – добавил Расулов, – отсюда у тебя два пути:
