Всюду чужие глаза…
– Несите еще, – велел Ростислав.
– Не много ли? – с мягкой улыбкой заботливо спросила Габриэлла.
– Легкое вино. Жажду утоляет… От легкого вина ничего плохого не будет, – ответил Славик, не понимая, что его уже развезло достаточно сильно.
– Ну, смотри сам, – девушка опять повернулась вполоборота, глядя на воду.
– Так ты не сказала о своей мечте. Поделись.
– Но и ты о своей не сказал…
– Я первый спросил…
– Ты действительно хочешь знать?
– Конечно, иначе зачем спрашивать?
– И ты хочешь, чтобы я тебе честно ответила?
– Честно-честно!
– И не будешь потом говорить, что я дура, раз о таком мечтаю?
– Ты никогда не казалась мне дурой!
– А если на этот раз покажусь?
– Нет. Этого не будет. Не бойся.
Габриэлла снова задумалась.
Он ждал. Вполне расслабленно.
Подошла официантка. Открыла новую бутылку. Налила. Исчезла.
Он снова глотнул.
Улыбнулся ободряюще:
– Ну же! Я жду…
– Хорошо. Слушай:
«Кабы я была царицей, —
Третья молвила девица, —
Я б для батюшки-царя
Родила богатыря…»
Славик умилился. Неужели? Неужели – она мечтает о…?
– Ты… Ты о ребенке мечтаешь? Я правильно тебя понял?
– Да, – кивнула, потупившись, Габриэлла. – Дура, да? Ты это подумал сейчас?
– Ты дурочка, что свою мечту глупой считаешь, – возмутился Славик. – Нет, конечно, не дура.
Он помолчал и решился:
– Это ведь и моя мечта тоже! Вот такое странное совпадение произошло… Бывает же!
– Но тебе-то что мешает! Тебе-то!
– Ничего не мешает, – помрачнел Ростислав. – А вот, сама видишь…
– Вижу… Вижу идеального мужа…
Габриэлла замолчала. Наступал ответственный момент. Тут лишнее слово – и все. Сорвется добыча с крючка. А добыча серьезная… Нельзя, чтоб и малейшее сомнение закралось в ее искренности, незаинтересованности. Так. Друзья встретились. Случайно оказались в городе в московскую жару.
И вот – у каждого свое… Своим делятся… А с кем же еще делиться, как не с друзьями?
– Ты, прости, Слав… Я о своем задумалась… Я недавно с любимым человеком рассталась. До сих пор болит.
Габриэлла опустила голову низко-низко и судорожно вздохнула. Вполне можно было подумать, что она прячет слезы. Вполне.
– Я детей от него хотела. Только и всего. Просто – любила. Потому и детей хотела. – Она старательно перевела дух, чтобы показалось, что борется с волнением и болью.
Взяла салфетку, чуть промокнула веки под глазами, подняла голову и с полуулыбкой промолвила:
– Ладно, проехали. Он не захотел себя связывать. Хотя… Чем связывать? Я не предлагала замуж… У меня же все есть, мне от него ничего не надо. Только ребенку хотела жизнь дать. Нашему с ним ребенку. Это что – преступление? Как ты считаешь?
– Идиот он, твой любимый, – такая девушка рядом, а он… Да я б мечтал…
– Но у вас-то что? У вас никаких проблем быть не должно, чтоб мечты сбывались, – сочувственно промолвила «друг семьи».
Она уже понимала: все идет по ее плану. И все осуществится так, как ею и было задумано.
– Вот и я не понимаю, почему, – подтвердил Славик.
Он видел сочувствие в глазах собеседницы, видел понимание, чувствовал ее чистоту, неиспорченность, бескорыстие.
Такие явные редкие качества, как чистота и бескорыстие, обычно свидетельствуют о крайнем цинизме и расчете того, кто так умело их демонстрирует. Но мир так хитро устроен, что мы скорее верим тому, что нам кажется в данный момент, а не каким-то там изречениям и чужим выводам.
В данный момент Славик верил Габриэлле безоговорочно. И она это ощущала всеми фибрами своей души.
– Я не знаю, чем Сана твоя недовольна, – вымолвила осторожно чистая и бескорыстная девушка.
– То есть… Что значит – недовольна? Она… жаловалась тебе? – напрягся Славик.
– Ну, практически да. В общем, говорит, в постели ее что-то не устраивает… И вообще… – Да что я буду разносить чужие слова – это не в моих правилах… – пропела Габриэлла.
Славик ее услышал!!!
Это она учуяла сразу и возликовала. Услышал именно то, что ей и надо было.
– Значит, это ЕЁ в постели что-то не устраивает? Спасибо, что сказала, Габи. Ты настоящий друг. – Славик сделал сразу несколько больших глотков из бокала. – Да я тебе скажу, кого из нас это должно не устраивать. Она же фригида! Понимаешь? Ей ничего не нужно! Лежит как… ствол березовый. Она после свадьбы фату на березу напялила. Дизайнер! А мать моя в ужас пришла: примета, говорит, плохая. И точно: примета! Ни детей, ничего!.. И еще обсуждает это! Ну, это мы посмотрим…
Гнев охватил Ростислава нешуточный.
Габриэлла таким его никогда не видела и несколько встревожилась. Может, не надо было о таком? Так сразу? А характер у добычи… да… прямо скажем. Впрочем, и не с такими могла она совладать.
– Славик, миленький! Прости меня! Что я наделала! Это же не она, это все я! Я виновата! Зачем я? – Она принялась всхлипывать.
Плечи ее дрожали, губы тряслись…
Женские слезы творят чудеса…
– Нет, тебе как раз спасибо! Глаза мне открыла. Ну, перестань плакать, малыш. Перестань.
Славик, умело переключенный на девичьи слезы, сочувственно взял ее руку, погладил.
– Нет, я правда… Я виновата… Зачем я…
– Все… все… будет… Спасибо, что сказала… И – не плачь. Все же хорошо.
И правда – все было именно хорошо!
И река, и утки, и вино холодное, и девушка напротив…
Он вдруг успокоился и почувствовал, что счастье где-то близко. Где-то рядом… Радость, надежда…
Ему стало так замечательно. И тонкая девичья рука так доверчиво покоилась в его ладони.
– Все еще будет! Все будет! И у тебя. И у меня… Мечты сбываются, – заговорил он.
– Ты в это веришь? – прошептала девушка.
– Да. И ты поверишь. Увидишь сама, – убежденно произнес Славик не очень хорошо слушающимся языком.
И вот теперь – пора! Пора заканчивать этот волшебный ужин, пока он тут не уснул за столом… Потому что программа вечера, спланированного Габриэллой, была выполнена лишь наполовину. И если остальное не удастся, то и эта половина окажется совершенно напрасной тратой времени.
