приходится спросить напрямую, и снова тишина.
Ломается как дама на выданье. Как его понимать?
— Потом, — беззаботно отмахивается.
— А ты сейчас подумай, если не хочешь остаться ни с чем.
— Ты не умеешь блефовать. Так и скажи, что не терпится сделать мне приятно… — Он подмигивает и ухмыляется так, что щекам горячо, а под сердцем щекотно.
Я экстренно пытаюсь собрать себя в кучу! С Вяземским нельзя идти на поводу у эмоций. Никаких поблажек. Хочет правду? Запросто! Дальше пусть сам решает.
— Ты серьёзно? По-твоему, мне совсем плевать на свою репутацию? — шиплю тихо, но уши от гнева закладывает так, будто ору на всю улицу. — На меня уже косятся все кому не лень. Пожалуйста, хватит мне звонить и набиваться в гости. Займись, наконец, своей семейной жизнью, папаша.
Артур смотрит на меня, я на него, сверлим друг друга глазами. То, что я прямо не сказала ему про то, как неприятны незаслуженные издёвки Тианы, ещё не значит, что они забыты.
— Ты прекрасно знала, что я несвободен, когда лезла ко мне в окно. Не поздно ли начинать переживать за репутацию? — спокойствие его тона граничит с равнодушием. — Что такого важного произошло, что ты на финишной прямой врубаешь заднюю?
— А ты не догадываешься? — спрашиваю нервно. Он пожимает плечами.
— Могу и ошибаться. Тебя бывает трудно понять.
— А тебе и не нужно меня понимать, — Резко встаю перед Вяземским и утыкаюсь указательным пальцем ему в грудь, пытаясь добавить уверенности и напора своим словам. — О чувствах своей беременной невесты подумай. Ей вредно нервничать.
— Ей вредно верить. Всё, что ты слышала на террасе — бездарная ложь. Тиане я объяснил, где она прокололась. Надеюсь, тебе не придётся повторять. Это всё же личное. Просто поверь на слово. Тиана в прошлом, а я так же опасен для твоей добродетели, как любой другой холостяк.
Мне нечего ему ответить. Аргументы себя исчерпали. Артур, видя это, вновь усмехается. В последнее время он необычно весел рядом со мной. Похоже, что я для него — просто клоун.
— Боже, куда я ввязалась, — бормочу себе под нос.
Мы неспешно идём по тротуару, глядя себе под ноги. Порывистый ветер гуляет между нами и проникает за шиворот, заставляя ёжиться. Бесцельно петляем по улицам, мимо витрин, ларьков, спешащих куда-то прохожих… Не знаю, какие цели преследует Артур, просчитывать всё равно бесполезно. Мне же просто необходимо поставить разговор на паузу и разобраться в себе.
Переходим дорогу, практически молча, просто потому что светофор удачно загорелся зелёным, а впереди кипит стройка очередного торгового центра. Честно говоря, мы отошли так далеко от редакции, что я понятия не имею, где нахожусь. Впрочем, особого дискомфорта по этому поводу не испытываю, доверившись уверенному шагу своего спутника.
В моей голове столько мыслей, что одни цепляются за другие, мешая сосредоточиться на чём-то конкретно. Вообще, плохо думается, когда на душе такой сумбур. Раф, на которого столько нервов убито, столько выплакано слёз… Вяземский, понятный немногим больше, чем ноль… Тем не менее уверенно поставить крест на чувствах к Адриану тоже не могу.
Что-то странное со мной творится. Раф ведь был у меня первым и единственным, собственно, других я никогда не замечала. Никогда не нуждалась в мужском внимании просто чтобы быть как все. Чтобы было кому развлечь, заступиться или обнять, когда мне плохо. Я солгу, если скажу, что он до той нашей единственной ночи хоть раз дал надежду на взаимность. Не было такого.
Я просто мечтала, что в один прекрасный момент всё изменится. Но чем эта мечта реальней, тем сильнее смятение. Не так всё… Не то! А что конкретно — чёрт его знает. Словами не передать, как злит отсутствие той самой долгожданной эйфории, что по идее должна меня сейчас объять.
На город начинают срываться первые капли дождя: холодные, крупные. Я то ёжусь, то вздрагиваю.
— Нужно вызвать такси, — говорю, растерянно мотая головой по сторонам. Последние минут пять я точно выпала из реальности, теперь осматриваю безлюдный жилой комплекс, как будто через портал шагнула прямиком из кишащих прохожими улиц.
— У меня переждём, — бросает Артур, сжимая пальцы выше моего локтя. Тянет за собой к зданию, не давая опомниться.
— Только не говори, что мы здесь оказались случайно.
Дождь смазывает часть звуков, но он слышит. Оборачивается, смотрит с иронией, слегка щурясь под весом воды на ресницах.
— А ты бы хоть на секунду поверила?
— Ну, ты и сволочь, Вяземский…
Глава 42
Артур
Мы заходим в подъезд, затем в лифт, поднимаемся на девятый этаж. Где-то в районе шестого от напряжения начинает искрить. Понимаю, что нужно как-то разрядить обстановку. Как минимум стоит дать понять, что я не позволю себе лишнего, если она сама не захочет. Но какое-то мальчишеское упрямство не даёт мне раскрыть рот.
Варя ведь знала, что я не тот, с кем стоит связываться. Так стоит ли суетиться, если она всё равно сейчас рядом, добровольно поднимается со мной в мою квартиру, где при необходимости едва ли сможет дать отпор. Нет, я не стану обесценивать сейчас её доверие. Я всё это вижу, осознаю и польщён.
Вместо заверений в безобидности своих намерений, молча выхожу за Варей из лифта, одной рукой сжимаю тонкое предплечье, чтобы у неё не возникло соблазна удрать в последний момент. Отпираю дверь и не дыша наблюдаю за тем, как она робко переступает порог моей квартиры. Намерений завалить её на пол и надругаться у меня всё ещё нет, но…
Ощущаю себя… интересно. Очень правильно себя ощущаю: завоевателем, затаившимся хищником.
— Ванная — вторая дверь справа. Там есть полотенца и фен.
Варя кивает.
— Я быстро, — шепчет она тихо, не своим голосом.
— Не спеши, отогрейся как следует. Ты даже на вид ледяная.
Облизываю сухие губы, слушая, как лязгает за ней защёлка. Пытаюсь по шорохам представить, как Варя избавляется от мокрой одежды. Причём в моих фантазиях та вымокла насквозь.
Возбуждение накрывает с головой, дышать становится нечем. Я захлёбываюсь её фантомным запахом, прислоняюсь спиной к двери ванной, не в силах сдвинуться с места. С закрытыми глазами вижу зардевшееся нежное лицо. Я так хорошо его изучил за последние дни, что в точности могу пересчитать сейчас каждую ресничку. Постоянно думаю, какие у неё губы. Дерзкие? Податливые? Точно знаю, что сладкие. Наверное, только страх отдалить возможность их целовать удерживает меня в здравом рассудке.
Нечеловеческим усилием воли соскрёбываю себя от двери, иду на кухню, завариваю чай. Сейчас бы чего покрепче, но у меня бар стоит только
