что за шутливое «приветствие» это мог бы принять только совсем уж полный кретин.
В боте всё было как всегда.
Хотя нет: кое-что изменилось. Температура оказалась пониже, чем обычно. Роджер проверил: всё правильно. Это он сам, в целях экономии запасов энергии, поставил климатизатор, пока их не было, на плюс десять.
Пенелопа проворчала:
– Проклятье! Даже дома не отогреешься как положено Потому что «экономный» муж решил сэкономить. На здоровьи жены. А вот если я замёрзну и простужусь – то придётся тратить драгоценные и невосполнимые таблеточки из аптечки!
– Фиг тебе – простудиться. Ты же «привитая». А чтоб ты согрелась, ласточка моя ненаглядная, я намерен применить совсем другие методы. Ну, и на плюс семнадцать сейчас снова поставлю.
– Свинья. Нет: монстр. Деспот. Ещё и занудный. А уж велеречивый… Ладно, сегодня, чур, готовишь ты. А то я чего-то подустала…
Роджер не возражал. Достал и отделил от кучи тушек очередных двух крыс. Нарубил и нарезал на ломти. Поставил сковороду на плитку, прикидывая, что масло уходит как-то уж слишком быстро. Если так пойдёт и дальше, скоро придётся-таки завалить кого-нибудь из местных жиро– и мясоносителей. Хотя бы для того, чтоб было на чём жарить.
Крысы получились прожаренные. Вкусные. Но Пенелопа кривила носик, кушая их:
– Уже надоели. Мы не могли бы… разнообразить наше меню?
– Могли бы. Вон: паёк НЗ.
– Ешь его сам! Я про ящериц. …рен с ним: я согласна и на жёсткое и жилистое мясо, только чтоб оно было другое.
– Хм-м… Я работаю над этим вопросом. Дело в том, что нам так и так придётся скоро поохотиться. Только пока не знаю, на кого. Но на такого зверя, чтоб был жирным. Нам готовить, в-смысле, жарить – не на чем. А кастрюлю ты, как я уже говорил…
– Да уж, прости! Не догадалась! Вот в следующий раз – обязательно! – она раздражённо оскалилась, – Ты – что?! Правда – идиот, или умело прикидываешься?! Говорю ему как человеку – не было времени почти ни на что, так хотела его вырвать из лап чудовищной смерти, а он мне теперь устраивает! Разборки из-за того, что не взяла, понимаешь, с камбуза кастрюлю!.. Нудит и нудит, словно склеротик: кастрюлю ему, да кастрюлю!..
– Прости, солнышко. Виноват. Ну вот такой я мелочный, скрупулёзный и занудный. Но ты можешь отомстить мне! Вот сегодня возьми – и не дай мне ничего! Сошлись, как вы обычно делаете, на то, что обиделась. Или – что голова болит. Или устала.
На него в который раз посмотрели. Взгляд Роджера удивил. А ответ ещё больше:
– Да, я обижена. Я, можно сказать, в ярости! И чтоб загладить свою вину, вам, призовой элитный самец, придётся сегодня поработать – так уж поработать!..
Через пару часов, когда они уже помылись и лежали, полностью вымотанные, но умиротворённые и помирившиеся, на своих матрацах, Роджер позволил себе проворчать:
– Придётся, наверное, завалить-таки муравьеда. Раз он жрёт мурашей, то наверняка – не один. А с семьёй. Нужно найти их, и выбрать какого-нибудь… Старого.
– Ну уж нет! Я хочу нормальное мясо, а не такое, чтоб зубы обломать!
Роджер, про себя отмечая, что лишь совсем недавно она была готова на «любое, только другое» мясо, предпочёл промолчать.
Пенелопа снова пристроилась у него на груди, поёрзав, и разместившись так, как уже привыкла: основную массу тела распределив по его чреслам. Вскоре он почувствовал, как её тело привычно расслабилось, и девушка довольно вздохнула. Проворчала:
– Хоть ты и скотина призовая, и зануда редкая, но как печка очень даже хорош. Пока не найдём подходящую пещеру с костром для нашего племени, буду греться об тебя.
– Договорились. – он чуть подождал. Спросил мягко и нарочито небрежно:
– Ну что? На настоящем-то мужчине спать небось куда удобней, чем на манекене?
– Понятное дело! – она вздохнула. Вдруг её дыхание прервалось. Во время возникшей паузы он почуял, как вновь обрели упругость и твёрдость её мышцы, и вот перед его лицом вскинулась лохматая головка. Расширившиеся глаза с почти чёрным зрачком настороженно впились в его:
– Давно догадался?!
Он криво усмехнулся:
– Да, почитай, с самого начала!
– А… Как?!..
– Как вычислил? Да вас, конспираторш хреновых, вычислить – пару раз плюнуть! Чего стоит хотя бы брехня о том, как ты, с твоими сорока килограммами, справилась с начальницей Службы Безопасности. Которая наверняка покрупнее чуть не вдвое, и тренируется каждый день часа по три… А спасательный бот? Слишком ценное оборудование, чтоб его гробить. Я никогда не поверю, что ты не практиковалась часами, чтоб научиться его нормально водить. И что он – единственный оставшийся. Да и сейчас… Нас, надеюсь, прослушивают и просматривают?
– Нет. В смысле – только прослушивают. Видео действительно сдохло.
– Ну и то приятно. Всё-таки – не совсем сами по себе. А под присмотром. Почти как нашкодившие детишки в детсаду. – он подумал, что от зрелища их «ретивых» игрищ кому-то из наблюдательниц, если б таковые случились, и правда могло бы стать дико. И завидно. Удивительно только, как его милая партнёрша сумела настолько отключиться от мысли, что за ними приглядывают, что получала реальные оргазмы. Такое не симулируешь!.. Впрочем, и в этом деле она наверняка тоже… Тренировалась и готовилась. – Ну а очередное подтверждение я получил только что.
Да оно и понятно: с чего бы это тебе, якобы в «первый» раз увидевшей, и получившей в своё безраздельное владение мужчину, объект, к которому в вас, амазонках недоделанных, с детства воспитывают неприязнь и презрение, уже успеть так привыкнуть спать на его могучей груди? Ведь если б было и правда – так, ты, скорее всего, просто отказалась бы. Ну, или фыркала бы и ёрзала. Ворчала, что тебе жёстко, и жарко. Да мало ли… И спала бы сама, демонстрируя независимость и самодостаточность, отвернувшись к стене. А ты…
Нет, такое достигается только тренировкой! Или уж – хотя бы пятью годами брака. Честно скажи: долго привыкала?
– Д-да. Месяцев пять. – Пенелопу передёрнуло, – И ты, конечно прав. Манекен… Не слишком приятное ложе. Как и гипновнушения.
– Ладно, я не в претензии. И я не соврал тогда. Ты мне и правда нравишься. Только ответь мне сейчас, когда мы ещё в безопасности. Ну, сравнительной.
Ты как бы предпочла – чтоб мы, бросив всё, что нельзя унести на себе, сбежали в местные джунгли, и вели действительно первобытный образ жизни? Или всё-таки… – он спокойно смотрел ей в бегающие глаза.
Пенелопа прикусила губу. Затем всё же разрыдалась:
– Нет! Конечно нет! – она снова прилегла, прильнула, щедро поливая его грудь
