приходило в голову. Да и что она может сказать в такой ситуации?
— Если понадобится финансовая поддержка на лечение, то она у вас будет. Об этом не переживайте, — заговорила Лукреция, найдя, что можно пообещать, что пока находится в ее власти.
Исайя благодарно кивнул, Ромола начала молиться еще более убежденно. Лукреция перестала придумывать слова поддержки. Супруги Томазза знали, какой жизнью жил их племянник и наверняка понимали, что рано или поздно подобное может произойти. И страшное случилось, проверяя их на прочность. И тут она ничего не может предложить.
Когда они вернулись в больницу, то операция еще шла. Ромола скрылась в часовне, Лукреция осталась сидеть с Исайей в комнате ожидания. Смотря на поникшего старика, она снова вспомнила слова Дарио.
— Могу я спросить кое-что? — осторожно уточнила Лукреция.
— Конечно, синьорина Монтенелли, — кивнул Исайя.
Разглядев его встревоженное лицо ближе, Лукреция почувствовала, как у нее защемило в груди. Глаза Исайи будто бы утратили цвет, как и кожа. Даже пышные усы с проседью как будто бы обвисли.
— Лукреция, — мягко поправила она и учтивее продолжила: — Когда я наклонилась к Дарио, то он бормотал что-то про граниту. Вам это о чем-то говорит? Или он просто начал уже бредить?
Исайя тяжело вздохнул. На морщинистом лице, в уголке глаза, появилась слеза, которая вскоре покатилась по щеке, после чего затерялась в усах.
— И да, и нет, — заговорил Исайя. Его голос показался чужим. Тихим. Просевшим. Смотря на него, Лукреция подумала, что гибель племянника он не переживет, и снова почувствовала удушающее бессилие от того, что такие важные вещи не поддаются человеческой власти. Сначала Нико, теперь Дарио. От мысли «кто же будет следующим» пронесся холодок по коже. Как и от осознания, что этот следующий точно будет. — Дарио хотел отомстить убийце его сводной сестры. Поиск информации привел его на Сицилию. И там с ним произошло что-то хорошее. Он не рассказывал, но это видно. Его лицо меняется, когда он вспоминает об этом. Наверное, поэтому не хочет и говорить, — Исайя приложил руку к сердцу. — Это что-то у него там. И он не хочет выносить даже часть этого в наш грязный мир. Что-то сокровенное. Что он оставил ради мщения.
Исайя тяжело вздохнул, словно все трудности, вся боль такого решения перешли и к нему вместе с рассказом. Лукреция молчала, понимая, что это не все, что ему надо дать время, чтобы собрать мысли и продолжить. Терпеливо ожидая этого, она положила руку на его ладонь и несильно сжала ее.
— У его выбора были и другие последствия. Но дон Марко подарил ему второй шанс, — с большей горечью продолжил Исайя. — Но судьбу не обманешь. Что Дарио не получил благодаря освобождению дона Марко, то он получил сейчас. И, святая дева Мария, — перекрестившись, обратился Исайя, — прошу сжалиться над его грешной душой. Ты видишь, что в душе он неплохой человек.
Исайя сорвался на плач. Лукреция почувствовала ком в горле и обняла Исайю. Его тучная фигура как будто бы растекалась в ее объятиях, от чего захотелось обнять его еще крепче.
— Дарио — приятный мужчина, — подтвердила Лукреция.
Ответом ей послужил всхлип. Горький. Отчаянный. От которого ей захотелось плакать самой, но Лукреция запретила себе это делать.
Вскоре Исайя успокоился, но вокруг так и распространялась аура горечи и надежды. Ожидание в такие моменты — самая страшная пытка. Когда ощущаешь, словно застрял в чем-то тягучем с ног до головы. Словно это что-то запачкало тебя всего, не давая видеть, слышать, дышать.
И вдруг это состояние нарушила суматоха. По коридору словно прошелся вихрь, который захватил всю больницу. Подчинил себе за секунды, заставляя поверить, что сейчас самое важное явление в этих стенах — он.
Лукреция внимательно осмотрелась, даже немного осторожно. Сказав Исайе, что сейчас вернется, она пошла вверх по коридору и вдруг ощутила себя в дремучем опасном лесу. В памяти еще были свежи воспоминания, как Витторио появился из ниоткуда, словно разбойник из-за угла. Как напугал ее.
Светлые коридоры, которые Лукреция уже полностью изучила за эти дни, показались темными и неизведанными, но она все равно шла вперед, пытаясь узнать, что произошло.
— …ужас какой! — причитала медсестра. — Такая молодая. Такие планы. Такие возможности… Бедный ее муж.
Вторая медсестра согласно охала и кивала с таким видом, словно произошла катастрофа всемирного масштаба. Лукреция подошла к ним ближе, поняв, что источник такой суматохи рядом.
— Что произошло? — придав голосу твердости, спросила Лукреция, по очереди взглянув на каждую медсестру.
Наверное, по правилам они не должны разглашать такую информацию, но для нее явно собирались сделать исключение. Это было видно по тому, как многозначительно переглянулись медсестры, как они затихли, как с интересом и легким беспокойством на нее смотрели.
— Синьора Бартоло попала в жуткую аварию, — заговорила она из медсестер. — Она в операционной.
Лукреция даже приоткрыла рот от удивления, слабо веря, что это несчастный случай. Наверняка это был ответ Марко. И пусть Лукреция никогда не сомневалась в том, что он способен легко принять решение, чтобы казнить или наказать кого-то, ее немного поразило, что он так поступил с беременной женщиной. Супругой Витторио.
— Спасибо, — поблагодарила Лукреция. — Идите.
Повторять не пришлось. Кажется, медсестры были даже рады исполнить приказ. Лукреция замерла, смотря им вслед, продолжая думать о Марко. О его словах, что во второй раз он не простит ошибку, подобную с Витторио. Не простит, если она предаст его или будет сознательно водить за нос. И пусть эта мысль уже приходила ей в голову, сейчас Лукреция как будто бы впервые поняла всю серьезность ситуации. Как высоки ставки. На этот раз она не отделается лишь ссылкой. Даже если у Марко будет разрываться сердце от боли, он сделает все необходимое.
Перед глазами будто бы появились сцены тех разговоров, в ушах зазвучали фразы. Лукреция поняла, что каким-то образом этот миг стал для нее поворотным. Она либо принимает все как есть и живет правильно, либо не развивает эти отношения дальше. И, кажется, впервые за долгое время выбор был для нее очевиден.
Несколько дней спустя
Время летело незаметно. Так стремительно, словно пыталось от кого-то сбежать. Лукреции казалось, что она поселилась в больнице, разрываясь между палатой брата, Дарио и разговорами с Исайей и Ромолой.
Но даже этот больнично-светлый мир казался лучше, чем та кровавая баня, которая происходила в Неаполе после «аварии» Сандры.
— Можете навестить Томазза, синьорина.
Обращение медсестры как будто бы разбудило Лукрецию. Она осмотрелась по сторонам, на миг забыв, что находится в больнице, и поблагодарила. К Дарио пускали только родственников, но для нее сделали исключение. И, зайдя в палату, Лукреция
