вернуть министра сможет только сам профессор. Поэтому так важно, чтобы он оставался на свободе. А моя карьера… да не было ведь никакой карьеры, как и студента Оливера. Была лишь бедная девочка Оливия, обманом проникшая в лабораторию, чтобы тайно проводить обыски. Имела ли я право после этого на хорошее отношение Альберта? Конечно же нет!
Единственным правильным решением, которое подсказывало мне сердце, было взять всю вину за ошибку в эксперименте на себя и как можно скорее покинуть лабораторию. И даже беспокойство за сестру в тот момент не останавливало меня.
Кажется, профессор увидел в моих словах рациональное зерно. Он долго смотрел на меня, наверняка прикидывая, насколько выгодное предложение только что получил, и какую цену готов заплатить за него. Он долго собирался с мыслями, а потом сказал совсем не то, что я готова была услышать:
— Оливер, ты такой милашка!
Что ж, эти слова можно было принять за согласие на сделку. Ну а странная формулировка? Да чего ожидать от мужчины, попавшего в сложную ситуацию?
— Давай с тобой дружить! — выпалил профессор, страшно округлив глаза.
От шока я не могла вымолвить и слова. Какое “дружить”? Какой “милашка”? Похоже, профессор тронулся умом. Я осторожно оглянулась, прикидывая, далеко ли до двери, и услышит ли меня Аврора, если придется звать на помощь. Сумасшедший дракон — что может быть страшнее?
— Давай играть! — внезапно услышала я свой голос.
Судя по реакции профессора, он был в шоке от моего предложения и как-то нелепо взмахнул руками.
— Я люблю в догонялки, — излишне радостно воскликнул Альберт, тогда как выражение его лица совсем не соответствовало тому, что он только что сказал.
— Ты водишь! — прокричала я, и мои ноги понесли меня прочь из лаборатории.
Куда и зачем я бежала? Хорошо бы прочь и никогда не возвращаться. Судя по грохоту падающего стеллажа, раздавшегося сзади, профессор почему-то решил побежать за мной. Наверное, чтобы лично спустить меня с лестницы, а потом публично заявить, что это именно я стала причиной провала эксперимента.
Ноги тащили меня в сторону выхода. Я не остановилась даже тогда, когда на пути встала Аврора.
— Когда будет готов протокол по несанкционированному эксперименту? — грозно спросила наш суровый секретарь.
Выбегая на улицу, я оглянулась и увидела, как профессор пробегает мимо Авроры с диким “ихихих!”, по пути крича:
— Подожди, Сладуля, не видишь — мы играем?
На лице ведьмы отразился весь спектр испытываемых эмоций. От легкого удивления до сильного шока.
Наша странная игра не прекратилась и на улице. Мы оббежали три квартала и остановились около эклерной.
— Давай пить чай! — предложил профессор совершенно не сбившимся голосом, хотя его дыхание после пробежки стало тяжелым.
— С удовольствием, — ответила я и сделала реверанс.
Мы шумно ввалились в эклерную, где неутомимая Клер снова была за прилавком.
— Два чая! — восторженно воскликнул профессор, устраиваясь за столом.
Я хотела было покинуть это прекрасное заведение и не позориться, но ноги сами понесли меня к выбранному столику. Клер принесла поднос буквально через минуту. Профессор как-то по-детски обхватил чашку двумя руками и шумно втянул чай. Он был бы вполне милым в этот момент, если бы не безумный взгляд.
Неведомая сила заставила и меня сделать пару глотков ароматного напитка. После пробежки это оказалось весьма кстати. Руки отказывались ставить чашку на стол, поднося ее к моим губам снова и снова. И если первые глотки принесли облегчение, то больше пить я не хотела. Но неведомая сила продолжала вливать в меня чай.
Наконец, я смогла поставить чашку на стол, но пришла очередь профессора. Он слишком круто наклонил посудину, и обжигающая жидкость пролилась на его рубашку и брюки.
К счастью, пытка чаем всё же завершилась. Неведомая сила снова стремительно увлекала нас. Альберт на ходу успел бросить на прилавок несколько монет, чтобы оплатить наше безумное чаепитие.
Кажется, свежий воздух подействовал на нас отрезвляюще. Оказавшись на улице, мы почувствовали, что снова имеем власть над своими телами. Я опустилась на ступеньки эклерной, а профессор привалился к стене рядом со мной.
— Что это было? — устало спросила я, понимая, что только что мы стали жертвами какого-то странного наваждения.
— Пока не знаю, но обязательно это выясню, — ответил Альберт задумчиво.
Изольда
Честно говоря, от министра я ожидала большей фантазии! Взрослый интересный мужчина, а куколки в его руках себя ведут как дети ясельной группы.
“Давай играть!” Нет, ну каково! Вот у меня бы они пошалили, ихихих! Мы с Гулликом таращились на министра с моими колдовскими артефактами в руках. Я, слегка хихикнув, метнулась, чтобы отобрать у него такие сильные магические инструменты, но Ралвей отшатнулся, пробасив кокетливо и капризно одновременно:
— Подожди, Сладуля, не видишь — мы играем?
Я изловчилась, чтобы выхватить хотя бы “профессора”, за которого успела подержаться, но фамильяр вдруг меня остановил и приложил палец к своим губам, призывая к тишине. Бедняжечка! Я ведь его даже в театр ни разу не сводила, хотя бы кукольный. Вот и тянется к зрелищам. Хотя драматургия у Ралвея явно хромает, но примитивный спектакль рыжика увлек.
— У тебя даже посуда игрушечная тут есть! — прошептал Гулль одобрительно, глядя как министр “поит чаем” куколок.
— Ой! — вдруг вспомнила я. — Куколки-то у меня активированные! Я с прошлого раза на них как зельем брызнула, так отвлеклась и оставила. Их нужно было только в руки взять, чтобы они заработали.
— Так значит все, что министр сейчас делает… — фамильяр не закончил свою мысль, прочитав ответ на моем лице заранее. Это показалось ему настолько забавным, что глупыш зашелся в смехе, перекувыркнулся, превратившись в шиншиллу, упал на пол и засучил лапками в воздухе.
Эта метаморфоза не прошла мимо Ралвейчика. Он с интересом уставился на грызунчика и отложил куколок в сторону. Я с облегчением схватила игрушечки, пробормотала над ними заклинание отмены и сунула в коробку.
— Какая хорошенькая! — восхищенно протянул министрик. — Это хомячок или морская свинка? А погладить можно?
Оскорбленный Гулль совершил новую ошибку — обернулся человеком. И как теперь быть? Мы точно не сможем теперь выпустить дроу из бункера раньше времени. Ведь он сразу узнает в пушистике моего фамильяра!
— Я — шиншилла! — с достоинством произнес мой глупенький помощничек.
— Это мой… ассистент, — выпалила я, — он для меня собирает разную полезненькую информацию. И вот даже узнал, как тебя
